Жизнь на грани - [113]

Открыв глаза и прикусив губу, Антон прерывисто выдохнул. Кончив, он прошептал ее имя. А потом, будто ребенок, видевший счастливый сон, после которого его ждет унылый детский сад, он ощутил волну ненависти к себе. Такой силы, что вдруг захотелось сигануть вслед за сигаретой. Чтобы все закончилось. Покраснев как ребенок, он захотел плакать и шагнуть в воздух.

В который уже раз сдержав свой саморазрушительный порыв, Антон глубоко вдохнул, взглянув в небеса не то с грустью, не то с ненавистью. Выдохнув, он устало улыбнулся, подумав о Маше.

– Нет, выход в окно не для меня. Тем более, если я суицидну, что будет с ней? И где гарантия, что она не поступит так же? Будем жить, – сказал он сам себе, подтерев за собой, и пошел готовить ужин. Дочка скоро должна была вернуться домой.

Так и вышло, что Антон испробовал все известные ему средства, чтобы не «испортить жизнь» своему ребенку: вел сексуальную жизнь с женщинами, ходил к психологу, работал до одури и даже перечитал кучу книжек: от «Лолиты» Набокова (над которой проплакал, как ребенок) до «Тропика Рака» Генри Миллера.

После всех этих мер он понял, что у него два пути – стреляться или лечиться не пойми от чего, или хотя бы поговорить о том, что у него на душе, с самой Машей.

Странно устроены люди: когда еще несколько лет назад психолог предложил ему обсудить проблему с Машей, он покрутил пальцем у виска и прервал терапию. Слава Богу, специалист успел исключить насильственные мысли и предупредить Антона, что он может делать так, как считает нужным, но никто ему не скажет, как поступить правильно, а отвечать потом придется перед судом:

– Возраст согласия у нас, если ничего не путаю, с шестнадцати лет. Кроме того, по достижении ею совершеннолетия чисто юридически вы имеете право не заботиться о своей дочери, так как она перестает быть ребенком. Но примиритесь ли вы с моральной стороной вопроса?

– Наверное, это пошло и цинично, но что-то мне подсказывает, что у нас с ней может получиться. Звучит как сексуальное использование, я понимаю. Но все же хочется попробовать.

– Примите, пожалуйста, во внимание, что чисто технически, если вы намереваетесь «попробовать» свою падчерицу в ближайшее время, то мое положение обязывает сообщить об этом в полицию.

– Но конфиденциальность…

– Не должна превращаться в покрывательство, перечитайте наш с вами контракт.

Помолчали. Затем специалист продолжил:

– Антон Николаевич, мы не всегда получаем то, чего хотим, и это нормально. А вот если очень хочется, то тут уж смотрите сами – тюрьмы же никто не отменял… Только, прошу вас, представьте себе на секундочку, каково вам будет, стоит оказаться в тех стенах. Подумайте также, сколько людей по стране испытывают похожие затруднения… Как и о том, скольким из них удается не то что быть счастливыми после совершенного, а выйти сухими из воды. Какой вы находите для себя ответ на эти мои вопросы?

Молчание было консультанту ответом.

По опыту он знал, что в такой тишине готовится буря или назревает небольшой инсайт. Так, один из служивших в Афганистане мужчин во время очередной аффективной вспышки швырнул в «мастера человеческих душ» стул, а другая женщина, у которой была идея о том, что двойные стандарты в любовных отношениях – это нормально, неожиданно расплакалась, поняв, что перегибает.

«Клиенты могут вести себя как угодно. Не забывай и сам не перемудри», – напомнил психолог сам себе. Интуитивно уловив, что пора продолжить речь, потому что иначе ему больше не представится такой возможности, специалист продолжил:

– Надеюсь, вы простите мне эту поэтическую вольность. Как бы там ни было, решение за вами, но долг родителя – действовать в интересах ребенка… – Он видел, что клиент будто бы не понимал, как отреагировать на его слова.

Краска на лице Антона Николаевича временами сменялась бледностью, в то время как глаза наполнялись соленой влагой, и клиент старался смотреть в пол. «Самое грустное, что мужик и правда страдает. Жаль. Надеюсь, он правда выкарабкается», – подумал про себя молодой человек в белом халате, глядя на клиента.

Затем продолжил:

– Антон Николаевич, я понимаю: то, что я вам сейчас говорю, может казаться далеким или даже оскорбительным (вы же хороший отец, и доказывать это никому не приходится), но все-таки помните, что это только у нас в стране «секс – не повод для знакомства». И ворох прочих романтических вольностей на грани фола в придачу. Я уверен, вы помните и о том, что обязательное условие всех сексуальных отношений – это добровольность, верно? Кроме того, позвольте усомниться в том, что задуманное вами сохранит психику вашего ребенка… девственно чистой, не извратив при этом ее понимание мужчины и не сформировав у вашей девочки неприятие роли женщины. Но будем надеяться, что до этого не дойдет, как и до того, чтобы родной вам человек, который, судя по всему, вас действительно любит, пошел и накатал на вас заявление об изнасиловании.

Чувствуя себя подростком, которого застали врасплох за мастурбацией, Антон хотел в тот момент убить этого умника. Но, с другой стороны, психолог говорил по делу и заслуживал уважения.