Жизнь Мухаммеда - [44]

Излюбленным местом молитв и размышлений Мухаммеда являлась расположенная в нескольких часах ходьбы от Мекки гора Хира — собственно, даже не гора, а пустынный каменистый холм, почти ничем не выделяющийся среди других холмов, окружавших город.

Район был пустынный и дикий и настолько бесплодный, что даже пастухи не гоняли туда свои стада и не нарушали уединенность Хиры. Не пролегали поблизости также караванные дороги и тропы, а стало быть, и случайные прохожие не могли помешать. С вершины Хиры Мекка была не видна, и шум города сюда не доносился. Во все стороны, куда ни кинешь взор, возвышались однообразные и довольно мрачные холмы с каменистыми вершинами и скалами, проступающими по склонам, окрашенные, в зависимости от освещения, в серые, черные или фиолетовые тона.

Сюда, захватив с собой мех с водой и немного еды, любил уходить Мухаммед на несколько дней, чтобы здесь в полном одиночестве «очищаться». Спал он, завернувшись в плащ, прямо на земле, а в непогоду укрывался в пещере, расположенной на склоне Хиры. Изредка его сопровождала верная Хадиджа. Здесь же он по многу часов молился: стоя, устремив взгляд в одну точку, многократно громким голосом повторяя одни и те же молитвенные формулы, через равные промежутки времени творя поясные земные поклоны.

На склонах Хиры часто занимался Мухаммед и созерцанием. Как помогает религиозному очищению простое созерцание, при котором человек освобождает или стремится освободить себя от всех теснящихся в голове мыслей, почти полностью подавляет всю рассудочную работу своего ума, каким путем оно укрепляет веру и повышает эффективность самовнушения, мы не знаем. Однако Мухаммед считал созерцание исключительно полезным и утверждал, что «час созерцания лучше, чем год благоговения».

На Хире в благочестивом подвижничестве проводил Мухаммед обыкновенно и весь месяц рамадан — традиционный месяц поста у курайшитов и большинства других арабских племен.

Изо дня в день и из месяца в месяц практиковал Мухаммед все известные и доступные для него методы очищения, то чередуя эти занятия с повседневными делами, то удаляясь на гору Хира, чтобы всецело и без помех предаться размышлениям, молитвам и созерцанию. Надежда достичь поставленной цели то ярко вспыхивала в нем, то почти исчезала, и тогда его охватывала такая невыносимая тоска, что он не раз был близок к самоубийству. В минуты душевного кризиса к нему неизменно приходила на помощь Хадиджа, искренне увлеченная его поисками, сочувствующая им, любящая и верящая — прежде всего в него, Мухаммеда, в его чистоту и благородство, в его способность преодолеть все трудности.

И кризисы благополучно проходили, и опять Мухаммед методично и настойчиво продолжал очищать себя от всякой скверны.

Так прошел год, а затем второй — без видимого результата. Лишь в конце третьего года почти непрерывных религиозных исканий его труды увенчались успехом и перед ним на мгновение приоткрылось окно в сверхчувственный мир.

Глава 8 ПЕРВОЕ ОТКРОВЕНИЕ

— Великая ночь месяца рамадана

— Некто является Мухаммеду

— Сомнения Мухаммеда и вера Хадиджи

— Как Хадиджа удостоверилась, что таинственный пришелец — ангел

— Первые строки Корана

— Представления Мухаммеда о едином Боге

Месяц рамадан 920 года эры Селевкидов, что соответствует 610 году принятого нами летосчисления, Мухаммед проводил, как обычно, в полюбившемся ему одиночестве на горе Хира, лишь изредка возвращаясь в Мекку, чтобы запастись водой и пищей.

День за днем и ночь за ночью проходили в молитвах, размышлениях и созерцании, не приносивших ничего нового и неожиданного, пока не наступила ночь 24-го числа месяца рамадана. Мухаммед спал в пещере на склоне горы Хира, когда к нему явился некто в человеческом облике.

— Он пришел ко мне, когда я спал, — рассказывал Мухаммед, — со сверкающим свитком, покрытым какими-то письменами.

— Читай! — услышал Мухаммед.

— Я не умею читать, — ответил он.

Явившийся опустил ему свиток на грудь, и Мухаммед почувствовал такую тяжесть, будто гора навалилась на него, не позволяя вздохнуть. Затем явившийся приподнял свиток и снова приказал:

— Читай!

— Я не умею читать! — повторил Мухаммед, скованный ужасом.

В ответ некто придавил его так, что Мухаммеду показалось, что наступает смерть, и в третий раз приказал:

— Читай!

— Что мне читать?

(- И говорил я это только с целью не допустить его до повторения чего-либо подобного тому, что он со мной проделал, — признавался Мухаммед впоследствии.)

И явившийся сказал:

Читай! Во имя Господа твоего, который сотворил — сотворил человека из сгустка. Читай! И Господь твой щедрейший, который научил каламом, научил человека тому, чего он не знал.

Мухаммед покорно повторил эти слова, и пришелец удалился.

— Очнулся я от своего сна, — рассказывал Мухаммед, — и почувствовал, что все слышанное мною как будто написано в моем сердце.

…Много раз рассказывал Мухаммед об этом замечательном событии своей жизни и, конечно, не всегда рассказывал одними и теми же словами. И слушатели Мухаммеда, как ни старались, не могли совершенно точно, слово в слово воспроизвести слышанное ими. В результате, когда пришло время занести рассказ самого Мухаммеда на бумагу, записать и тем самым увековечить его для потомков, биографы великого пророка столкнулись со многими версиями — Айша передавала слова Мухаммеда так, а Убайда несколько иначе. Но все рассказы современников, отличающиеся некоторыми деталями и подробностями, совпадают в главном: не когда-нибудь, а именно в одну из ночей месяца рамадана 610 года сорокалетнему Мухаммеду на горе Хира впервые явился некто могучий и страшный и приказал ему читать неведомо кем написанный свиток, а когда Мухаммед отказался, сам прочел ему пять строк из этого свитка и приказал повторить их; и строки эти врезались в сердце Мухаммеда.