Жизнь между схватками - [24]
– Ну, точно, помер, это ж предсмертные хрипы! – в ужасе прокомментировала я, стоя над белой, по-видимому, весьма скользкой ванной.
– Какие, в жопу, хрипы?! Бормочет чего-то… Поскользнулся твой северный олень! Пьяный, обблеванный, губу вот себе и разбил!
Весьма довольный «суомалайнен» на наших глазах валялся в ванной и нагло требовал любви на своем родном наречии. Мы в четыре руки перетащили его бренное тело на кровать, а сквозь хрипы и стоны пострадавшего с удивлением различили финское слово «ракастелле».
Интурист бредил о сексе. В один миг стало очевидно, что этот любвеобильный клиент и не собирался помирать. За любовь-то было уже уплачено! В таком, однако, нестабильном состоянии сей иностранный гражданин, привыкший к честным товаро-денежным отношениям, всерьез намеревался получить от меня все положенные ему услуги! Но тут наша русская душа готовила для финского сознания массу разочарований.
Нам с Ксюхой пришла мысль о побеге. Мы придумали притвориться богатыми американками и смыться с территории гостиницы. Понимая, что это осуществить будет непросто, мы договорились в холле громко разговаривать по-английски.
Идея была превосходная, несмотря даже на то, что словарный запас английского языка у меня был на тот момент довольно скромен: я знала только одно слово – «Yes».
– Ты мне только поддакивай, а я уж трындеть сама буду, – сказала Ксюха уже в лифте.
Действительно, моя образованная подружка неплохо владела языком, по крайней мере, по сравнению со мной.
Так, в приятной британской беседе мы уже почти прошли весь путь от лифта к двери по бесконечным коридорам самой шикарной гостиницы Санкт– Петербурга.
Но, по всей видимости, до иностранок мы не дотягивали по внешним показателям. В наших шмотках с «Апрашки» и сапогах с облупленными каблуками мы скорее походили на двух неместных шалав из уездного города Н. Этот бесспорный факт и был замечен на выходе из отеля одним бравым охранником в красном колпаке. Он нас неожиданно схватил за шкирки и спросил:
– Куда это милые дамочки в такую ночь путь держат?
И так уж получилось, что за освобождение нам пришлось отдать ему всю свою ночную выручку. Этого мужчину я очень хорошо запомнила, а спустя пятнадцать лет ему хорошо «отомстила».
После такой бурной ночи я решила снять стресс «черным зельем». Я заняла у подруги денег и поехала к Димасику.
Он сказал, что на кухню меня не пустит, так как там куча народу, но может «вмазать» меня прям в парадной. А я попросила чуточку побольше, и Дима от щедрости малость переборщил. Сразу после укола, по словам Димы, я рухнула с подоконника на пол, и изо рта пошла пена, закатились глаза…
Ребята не рискнули вызывать скорую. Прощупав мой пульс, они сняли с меня полушубок и стали обливать водой, затем сделали искусственное дыхание. В конце концов, было решено вызвать мне рвоту.
Когда я пришла в себя и мне сообщили, что случился передоз, в результате которого я чуть не умерла, мне впервые пришла трезвая мысль о том, что пора бросать это дело и начинать идти к заветной цели. Однако, как у всех наркоманов, такие озарения быстро проходят, а даже наоборот, я еще больше погрузилась в пучину синтетического кайфа, счастья, которое можно купить за деньги. А денег-то у меня было предостаточно, я только не умела ими пользоваться в свои юные годы.
Глава 12
Диагноз
Но всему наступает предел, и пропасти тоже. Мне несказанно повезло, что он наступил скоро. Сейчас я расскажу о моей последней точке.
Мы пришли к Димону в воскресенье под вечер зимой, «вмазались» и «зарубились» (словили кайф).
Очнувшись, я пришла на кухню. Там меня угостили леденцом, и все деньги, которые у меня были, я вывалила на стол. Mеня снова «вмазали», и я ушла в сон «торчать».
Впервые мне были видения. Я видела маму, сидящую рядом, она говорила:
«Смотри, засранка! Что ты делаешь, куда ты лезешь? Это же смерть, немедленно остановись и прекрати, иначе ты умрешь как я – от героина!»
Я подпрыгнула на кровати:
– Дима, сколько времени?
– Девятый час.
– А что, еще воскресенье?
– Так уж неделя прошла.
И тут я поняла, что мама права: я ведь так и умереть могу. Да и деньги закончились. Последний аргумент оказался даже убедительней!
Я поперлась обратно в бордель, не зная, что со мной там будет. В конторе меня встретили с воплями, как родители загулявшую дочь. Я придумала подходящую легенду, которая всех успокоила. Сказала, что познакомилась на рынке с обеспеченным молодым человеком, и он пригласил меня пожить и потусоваться у него недельку.
Разумеется, никто до конца не поверил в эту версию, но по крайней мере сделали вид.
Закатив скандал, Ирен отправила меня на настоящую каторгу: стала опять нещадно гонять с одной «темы» на другую, приговаривая: «Гулять было хорошо – пришла пора и поработать».
Я, конечно же, старалась, что есть мочи, и чувствовала, что мне ужасно плохо: не было сил, все тело болело изнутри и снаружи.
Психологически, а затем и физически, меня «ломало»: хотелось к Диме домой, «под солнышко». Я сохла по героину, мечтала только о нем и ничего не ела, все время хотела спать и стремительно худела. Казалось, что меня, как березовый сучок, отломали от деревца.
Если бы у каждого человека был световой датчик, то, глядя на Землю с неба, можно было бы увидеть, что с некоторыми людьми мы почему-то все время пересекаемся… Тесс и Гус живут каждый своей жизнью. Они и не подозревают, что уже столько лет ходят рядом друг с другом. Кажется, еще доля секунды — и долгожданная встреча состоится, но судьба снова рвет планы в клочья… Неужели она просто забавляется, играя жизнями людей, и Тесс и Гус так никогда и не встретятся?
События в книге происходят в 80-х годах прошлого столетия, в эпоху, когда Советский цирк по праву считался лучшим в мире. Когда цирковое искусство было любимо и уважаемо, овеяно романтикой путешествий, окружено магией загадочности. В то время цирковые традиции были незыблемыми, манежи опилочными, а люди цирка считались единой семьёй. Вот в этот таинственный мир неожиданно для себя и попадает главный герой повести «Сердце в опилках» Пашка Жарких. Он пришёл сюда, как ему казалось ненадолго, но остался навсегда…В книге ярко и правдиво описываются характеры участников повествования, быт и условия, в которых они жили и трудились, их взаимоотношения, желания и эмоции.
Светлая и задумчивая книга новелл. Каждая страница – как осенний лист. Яркие, живые образы открывают читателю трепетную суть человеческой души…«…Мир неожиданно подарил новые краски, незнакомые ощущения. Извилистые улочки, кривоколенные переулки старой Москвы закружили, заплутали, захороводили в этой Осени. Зашуршали выщербленные тротуары порыжевшей листвой. Парки чистыми блокнотами распахнули свои объятия. Падающие листья смешались с исписанными листами…»Кулаков Владимир Александрович – жонглёр, заслуженный артист России.
Ольга Брейнингер родилась в Казахстане в 1987 году. Окончила Литературный институт им. А.М. Горького и магистратуру Оксфордского университета. Живет в Бостоне (США), пишет докторскую диссертацию и преподает в Гарвардском университете. Публиковалась в журналах «Октябрь», «Дружба народов», «Новое Литературное обозрение». Дебютный роман «В Советском Союзе не было аддерола» вызвал горячие споры и попал в лонг-листы премий «Национальный бестселлер» и «Большая книга».Героиня романа – молодая женщина родом из СССР, докторант Гарварда, – участвует в «эксперименте века» по программированию личности.
Действие книги известного болгарского прозаика Кирилла Апостолова развивается неторопливо, многопланово. Внимание автора сосредоточено на воссоздании жизни Болгарии шестидесятых годов, когда и в нашей стране, и в братских странах, строящих социализм, наметились черты перестройки.Проблемы, исследуемые писателем, актуальны и сейчас: это и способы управления социалистическим хозяйством, и роль председателя в сельском трудовом коллективе, и поиски нового подхода к решению нравственных проблем.Природа в произведениях К. Апостолова — не пейзажный фон, а та материя, из которой произрастают люди, из которой они черпают силу и красоту.