Жизнь Маркоса де Обрегон - [20]

Наставник должен быть исполнен кротости в сочетании с серьезностью, чтобы его одновременно любили и уважали, чтобы он добивался такого же результата в воспитаннике, не теряя его ни на минуту из вида, кроме времени, избранного для удовольствия его родителей или когда ребенок находится со своими сверстниками. И во время забав ребенка должен присутствовать наставник, поощряя его и указывая ему, как он должен вести себя во время развлечения. Не следует делать того, что делал при мне один педант, воспитатель знатного кабальеро, сына одного знатного вельможи, ребенка с выдающимися способностями, который со своими ровесниками по возрасту и положению устроил в один из дней карнавала петушиную игру; невежественный педант также появился в своем каписайо[102] или доспехах из тисненой кожи поверх сутаны,[103] с бородой длиннее, чем у Эскулапа,[104] и обратился к детям: «Dextrorsum heus sinistrorsum».[105] Потом, обнажив свою короткую кривую саблю из обода решета, он с бледным лицом двинулся против петуха с такой яростью, словно шел против Морато Арраэса,[106] громко крича: «Non te peto, piscem peto, cur me fugis, galle».[107] Он был очень доволен этим педантством и весел, и все слышавшие его сильно смеялись и шутили над ним. Я подошел к нему и сказал: «Смотрите, сеньор лисенсиат, ведь у петухов плохая память, и они позабыли латынь». Он очень проворно ответил мне: «Nunquam didicerunt, nisi roncantes excitare».[108] Этот, со своей бесконечной неподходящей болтовней, полной грамматического невежества, оставил кабальеро, испортив его хороший характер. Дали ему другого наставника, умного, мало или совсем неразговорчивого, скромного и добродетельного, и в несколько дней он удалил те пороки, каким научил его первый, испортивший его многими правилами, плохо ему самому известными и еще хуже внушенными и громко повторяемыми, а этот другой немногими и очень немногословными наставлениями все это исправил. Они были похожи на двух братьев – один очень вспыльчивый, а другой очень хладнокровный и полный святости, – которые зарабатывали себе на жизнь с помощью одного осла; вспыльчивый кричал на него и бил палкой, и, несмотря на это, осел не двигался быстрее, чем раньше; хладнокровный не говорил ему ничего, кроме: «Но! помогай тебе Христос!» – и втыкал ему в круп острие палки, длиной в четверть, чем заставлял его лететь, как на крыльях.

Скромность наставника и другие хорошие качества производят впечатление и являются как бы зеркалом, в которое глядится воспитанник, а неблагоразумие и недостаточное достоинство служат причиной неуважения к наставнику и неуменья обходиться со всеми остальными, поэтому то, что должно быть обучением, превращается в препровождение времени, а если время проходит, ребенок не может сосредоточиться. В это немногое время можно кратко обучить его латинскому языку, не обременяя его правилами, так как сами наставники или не знают их, или забыли их, но таким образом, что, умея только склонять и спрягать, они читали бы им книги, важные как для латинского языка, так и для нравов, а все остальное я считаю напрасно потраченным временем, ибо различия или особенности имен и глаголов могут быть объяснены при чтении книг, и не нужно поступать так, как делают врачи, задерживающие выздоровление больного, чтобы продолжался их заработок. Ведь в этом, в самом деле, повинны учителя языков, изучаемых по правилам, потому что нет говорящих на них; ибо обыкновенные разговорные языки легко изучаются при помощи слушанья говорящих на них, и те, кто изучает их, чтобы их знать, а не изучать их только, – понимая книгу, которую читают, будут знать больше, чем их учителя.

Возвращаясь к примеру лисы, я скажу: пусть наставник будет хорошего происхождения или воспитания, спокойным, стыдливым, правдивым, молчаливым, скромным, с достоинством, сдержанным, не льстец и не болтун, чтобы, как я сказал уже, он больше обучал своей жизнью и поведением, чем словами, или, по крайней мере – что похоже одно на другое, – чтобы он не бросал прочно унаследованные умственные наклонности ученика на то, что плохо усвоено[109] благодаря невежественному наставлению; ибо добродетель должна расти вместе с воспитанником таким образом, чтобы, обучая его скромности, его не обучили робости, которая ослабила бы мужественную доблесть, с какой он родился.

Воспитание кабальеро должно быть похоже на воспитание соколов, потому что сокол, который воспитывается взаперти, не становится таким ловким и храбрым, каким делается тот, которого воспитывают, давая ему воздух, как воспитывали его родители. Воспитывать сокола надлежит на высоком месте, где, пользуясь чистотой воздуха, он мог бы видеть птиц, которых потом он должен будет бить. Тот, что воспитывается взаперти, помимо того что он делается более медлительным в деле, для какого его воспитывают, не обладает такой отвагой и решимостью, как другой, воспитанный на воздухе. Так и у кабальеро, который должен быть воспитан, чтобы подражать величию своих предков, хотя и воспитывается исполненным добродетели и скромности, сдержанность не должна быть душевной робостью, а, как я сказал выше, он должен обладать собственным достоинством со скромностью, гордостью без тщеславия, вежливостью и осмотрительностью во всех своих поступках, – таким образом, чтобы не было недостатка ни в чем для совершенного сеньора; ибо это и будет обозначать кабальеро, так как это слово слагается из слов cabal и hero, что по-латыни значит сеньор.