Жизнь Лавкрафта - [400]

   Сообщества мистической литературы и любительской прессы были охвачены скорбью. "Weird Tales" за июнь 1937 г. вместил только первую волну писем от коллег и поклонников. Удивительно, но даже совершенно посторонние люди вроде Роберта Леонарда Рассела, знавшие Лавкрафта только по его работам, могли писать: "Подобно многим другим читателям Weird Tales, я чувствую, что потерял настоящего друга". Многие реальные друзья Лавкрафта - Хейзл Хильд, Роберт Блох, Кеннет Стерлинг, Кларк Эштон Смит, Генри Каттнер - также прислали трогательные письма. Жак Бержье (в сентябрьском номере 1937 г.) подводит итог: "Уход Лавкрафта, как мне кажется, знаменует конец целой эпохи в истории американской фантастической литературы..."

   Что же до самиздатовцев, то Уолтер Дж. Коутс откликнулся прочувствованным некрологом в "Driftwind" (апрель 1937 г.). Возможно, самой значительной данью памяти Лавкрафта стал специальный выпуск "Californian" (лето 1937 г.), Хайманом Брэдофски - заполненный воспоминаниями и стихами Лавкрафта, содержащий первую крупную публикацию его писем ("По почте из Провиденса", выдержки из его писем к Рейнхарту Кляйнеру о делах самиздата) и трогательный панегирик за авторством Брэдофски. Эдвард Х. Коул после 23-летнего перерыва воскресил свой журнал "Olympian", чтобы выпустить великолепный номер (осень 1940 г.), содержащий горькие воспоминания и некрологи Эрнста А. Эдкинса, Джеймса Ф. Мортона, самого Коула и У. Пола Кука. Написанное Куком оказалось ранней версией полномасштабных мемуаров "In Memoriam: Говард Филлипс Лавкрафт: Воспоминания, благодарности, оценки" (1941), которые были и остаются наилучшими воспоминаниями, написанными о Лавкрафте.

   Один из наиболее примечательных феноменов, связанных с уходом Лавкрафта, - количество порожденных им поэтических откликов. Генри Каттнер, Ричард Илай Морс, Фрэнк Белкнэп Лонг, Огюст Дерлет, Эмиль Петайя и многие другие написали изящные элегии; но лучше всех, разумеется, - стихотворение "Говарду Филлипсу Лавкрафту" Кларка Эштона Смита, написанное 31 марта 1937 г. и опубликованное в июльском номере "Weird Tales". Достаточно лишь процитировать его заключительные строки:

And yet thou art not gone

Nor given wholly unto dream and dust:

For, even upon

This lonely western hill of Averoigne

Thy flesh had never visited,

I meet some wise and sentient wraith of thee,

Some undeparting presence, gracious and august.

More luminous for thee the vernal grass,

More magically dark the Druid stone

And in the mind thou art for ever shown

As in a wizard glass;

And from the spirit's page thy runes can never pass.

   Р.Х. Барлоу, конечно же, первым узнал о смерти Лавкрафта; он спешно сел в автобус от Канзас-Сити до Провиденса и прибыл через несколько дней после похорон Лавкрафта. Приехать его заставил документ, написанный Лавкрафтом за несколько месяцев до смерти, "Инструкции в случае кончины". Энни пришла в ужас, увидев Лавкрафта, пишущего эти скорбные, хотя и очень деловитые заметки, но сочла своим долгом последовать его строгим наказам. Они начинаются так: "Все подшивки мистических журналов, не нужные Э.Э.Ф.Г., и все оригинальные ркп. [рукописи] - Р.Х. Барлоу, моему литературному душеприказчику [!]".

   "Инструкции в случае кончины", разумеется, не юридический документ, и никто никогда такого не заявлял: они не были составлены юристом или в присутствии юриста, не являются дополнением к завещанию Лавкрафта от 1912 г. и никогда не были официально заверены; более того, и сам документ не сохранился в оригинальном виде - только в расшифровке, написанной рукой Энни Гемвелл, которая из сентиментальных соображений решила оставить оригинал себе. Тем не менее, Энни постаралась, как могла, следовать его указаниям; по крайней мере, 26 марта она придала записи о литературном душеприказничестве Барлоу юридический вес, заключив с ним официальный договор. После этого Барлоу забрал множество книг и рукописей; часть книг он в соответствии с "Инструкциями" раздал друзьям и знакомым Лавкрафта. В течение следующих нескольких лет Барлоу передал почти все собранные бумаги в библиотеку Джона Хэя при университете Брауна; они включали рукописи всех произведений кроме "За гранью времен", полную подшивку журнала "Weird Tales", принадлежавшую Лавкрафту (к которой Барлоу со временем добавил часть собственной подшивки - чтобы покрыть период после смерти Лавкрафта), и многое другое.

   Из-за частых разъездов по стране Барлоу с большими опозданиями и небрежно отвечал на письма, чем неумышленно породил заметную враждебность среди друзей и коллег Лавкрафта. Позднее он также признавался, что ошибся, не сделав достоянием общественности волю относительно себя, выраженную Лавкрафтом в "Инструкциях", так как некоторые уверились, что Барлоу присвоил имущество Лавкрафта. Кларк Эштон Смит, Дональд Уондри и другие стали агрессивно враждебны к Барлоу, в итоге сделав все, чтобы вытеснить его с поля.

   И все же Барлоу в некотором смысле внес наиболее значительный вклад в посмертное признание Лавкрафта. Депонировав бумаги Лавкрафта в библиотеку Джона Хэя, он сделал возможным большинство исследований Лавкрафта последних десятилетий; он же все время понуждал коллег жертвовать собственные письма и другие материалы, связанные с Лавкрафтом, библиотеке. Разумеется, Барлоу не смог пристроить много работ Лавкрафта в печать: его редакция "Заметок и Тетради" [Notes и Commonplace Book], опубликованная в 1938 г. "The Futile Press" (издательство Клэр и Гру Беков из Лэйкпорта, Калифорния), полна ошибок, хотя и в меньшей степени, чем многочисленные издания под редакцией Дерлета. У Барлоу, конечно же, не было средств на нормальные публикации основных вещей Лавкрафта; но был другой человек, который, буквально только услышав о смерти Лавкрафта, задумал план, как этого добиться.