Жизнь Лавкрафта - [396]

   Нам придется принять слова Эдкинса на веру, так как у нас нет его переписки с Лавкрафтом, а этот набросок сюжета нигде больше не упоминается. В пересказе он напоминает жутковатую версию "Дома о семи фронтонах", намекая - если это правда -на то, что Лавкрафт решил отойти от того сплава научной фантастики/ужасов, который демонстрирует большинство его поздних работ.

   Рассказ, якобы написанный Лавкрафтом в конце жизни, упоминается и неким Лью Шоу:

   Лавкрафт написал рассказ о подлинном происшествии. Когда-то в гостинице на Бенефит-стрит была горничная, молодая женщина, которая вышла замуж за богатого. Какое-то время спустя она сама остановилась в этой гостинице. Когда она обнаружила, что с ней невежливо обращаются и обходятся пренебрежительно, она съехала, но сперва наложила на гостиницу "проклятие" - на всех, кто ее оскорблял, и на всем, связанном с гостиницей. Вскоре их всех, видимо, постигла печальная судьба, а сама гостиница сгорела дотла. С тех пор никому и не удавалось - никак - что-то построить на этом месте.

   Шоу утверждает, что Лавкрафт написал рассказ, но не снял с него копию. Рассказ был послан в журнал, но, видимо, затерялся среди писем.

   Есть все причины подозревать, что это неправда. Во-первых, история не похожа на то, что писал Лавкрафт - идея избита, и в главной роли, как ни странно, женщина. Во-вторых, немыслимо, чтобы Лавкрафт отослал рассказ, не сделав, как обычно, двух копий. Так случилось с эссе о римской архитектуре, написанном в конце 1934 г., но его он написал от руки и отослал Mo, вообще ­не перепечатывая.

   Лью Шоу утверждает, что встретил Лавкрафт на улице в ­компании своего приятеля, "который интересовался научной фантастикой" и был знаком с Лавкрафтом; им вполне мог быть Кеннет Стерлинг, но Стерлинг не упоминает ни о чем таком в своих воспоминаниях. Похоже, Лью Шоу был мистификатором.

   Это подводит нас к последнему и, возможно, самому грустному, эпизоду в "профессиональной" карьере Лавкрафта. Осенью 1936 г. Уилфред Б. Тальман вызвался поработать посредником и пристроить сборник рассказов или новый роман в издательство William Morrow и Co., где у Тальмана, очевидно, были какие-то связи. Лавкрафт небрежно предоставил Тальману полную свободу действий, заявив, что с него "хватит прямых контактов издателями", а затем (об идее написать роман), что писать "полновесный роман на заказ (прием не гарантирован) было бы подлинной авантюрой - ­хотя я бы не отказался попробовать, выкрои я время". Тальман, видимо, воспринял последнее замечание куда более серьезно, чем планировал Лавкрафт­; в итоге, издательство, отклонив сборник рассказов, выразило некоторую заинтересованность в романе. Издатель хотел, чтобы Лавкрафт выслал первые 15 000 слов - решение было бы принято по этой порции.

   На этом Лавкрафт, похоже, встревожился и пошел на попятные. Разумеется, ему нечего было послать, и он не смог бы написать начало романа, не имея ясного представления о том, чем тот закончится. Кроме того, он не желал, чтобы издатель диктовал ему финал, как William Morrow и Co., похоже, собиралось сделать. На самом деле, складывается впечатление - несмотря на заверения Лавкрафта, адресованные Тальману в начале ноября, что "возможно, было бы лучше избегать каких бы то ни было обещаний", - что Тальман уже "подписал" Лавкрафта на эту работу. Но Лавкрафт знал, что "сейчас [он] в совершенно нелитературном настроении - за целый год не написав ничего нового" и что ему придется начать с коротких рассказов, прежде чем он сможет взяться за роман.

   Тальман, должно быть, отрегировал несколько раздраженно - возможно, потому что между ним и издательством уже была некая договоренность. Лавкрафт принялся экспансивно каяться:

   Я преклоняю колени. Я падаю ниц. Мое раскаяние - самое что ни на есть острое и подлинное, а вовсе не формальное и поверхностное. Черт бы все побрал! Но Вы, по крайней мере, можете оправдаться перед фирмой, сказав им - с моего сердечного разрешения, - что Ваш клиент - взбалмошный старый дурень, который не соображает, что несет!

   Лавкрафт позволил Тальману "выдать [Morrow] разумно сильное обещание рано или поздно прислать синопсиса и куда менее определенные намеки полного или частичного манускрипта романа в отдаленном будущем". Вопрос еще обсуждался в середине февраля 1937 г., хотя к тому времени Лавкрафт был уже не в той форме, чтобы что-то писать.

   Трудно точно сказать, когда Лавкрафт понял, что умирает. Летом 1936 г. температура воздуха наконец поднялась до уровня, когда он мог реально наслаждаться прогулками и обрел достаточно энергии, чтобы выполнять работу. Приезд Барлоу, несомненно, доставил ему радость - пусть даже после его отъезда Лавкрафту пришлось на 60 часов засесть за "Культурную речь". Осенью он по-прежнему совершал долгие прогулки и побывал в некоторых местностях, которых прежде не видел. Одна такая вылазка - 20 и 21 октября - привела его на восточный берег залива Наррагансетт, в район под названием Сквантум-Вудз. Здесь 20-го числа, во время прогулки, он встретил двух маленьких котят - один оказался очень веселым и игривым и позволил Лавкрафту прихватить себя на прогулку; второй дичился, но нехотя ходил за Лавкрафтом по пятам, видимо, боясь потерять своего приятеля. 28 октября Лавкрафт оправился в лес Ньютаконканут в трех милях к северо-западу от Колледж-Хилла. Президентские выборы в ноябре взбодрили его; он мельком видел Рузвельта утром 20 октября, на митинге в центре Провиденса.