Жизнь Лавкрафта - [12]
Но это не суть важно; гораздо существенней воздействие этой книги на Лавкрафта:
...сколько же воображаемых арабов породили "Арабские ночи"! Уж мне ли не знать, ведь с пяти лет я был одним из них! Тогда я еще не наткнулся на греко-римские мифы, но нашел в "Арабских ночах" Лэнга врата к блистающим видениям свободы и чудес. Тогда-то я и придумал себе имя Абдул Альхазред, и заставлял мать водить меня по всем лавкам ориентальных безделушек и устроить в моей комнате арабский уголок.
По крайней мере, два утверждения здесь неверны. Во-первых, как уже отмечалось, Лавкрафт в то время не мог читать "Тысяча и одну ночи" Лэнга. Во-вторых, проблема с имени Абдул Альхазред. Другое письмо проливает на нее свет:
Я не могу точно припомнить, откуда взялся Абдул Альхазред. Смутное воспоминание связывает его с неким взрослым - между прочим, семейным адвокатом, но не помню, попросил ли я его придумать для меня арабское имя или просто попросил его покритиковать сделанный мною выбор.
Семейного адвоката звали Альберт А. Бейкер; он был опекуном Лавкрафта до 1911 г. Его (если действительно его) выдумка крайне неудачна с точки зрения арабской грамматики, поскольку в ней удвоен артикль: Абдул Альхазред. Правдоподобней бы выглядело Абдел Хазред, хотя это не так благозвучно. В любом случае, как мы еще убедимся, имя `прилипло'.
Если "Арабские ночи" и не четко направили Лавкрафта в сторону царства фантазии, то определенно не помешали его движению в том направлении. Часто не замечают, что лишь сравнительно малая часть сказок из "Тысяча и одной ночи" действительно волшебна; даже прославленная история Синбада - по большей части о путешествиях и приключениях. Разумеется, в них говорится и о гробницах, могилах, пещерах, заброшенных городах и иных вещах, что составили важные элементы воображаемого ландшафта Лавкрафта; но мы по-прежнему в царстве легенды, где сверхъестественное выглядит, скорее, не пугающим попранием законов природы, но чудом, которое принимают почти как должное.
Иное могло окончательно `подтасовать карты' в пользу литературы ужасов - внезапное открытие Лавкрафтом книги "Сказание о старом мореходе" Кольриджа с иллюстрациями Густава Доре, на которую он наткнулся в возрасте шести лет в чужом доме. Вероятно, то было первое американское издание поэмы с иллюстрациями Доре, - "Сказание о старом мореходе" (Нью-Йорк: HarperиBrothers, 1876), выдержавшееся множество переизданий. Вот какое впечатление поэма и иллюстрации к ней произвели на маленького Говарда:
...вообразите высокую, роскошную викторианскую библиотеку в доме, куда иногда заходил вместе с матерью или тетушками. Мраморный камин - толстая медвежья шкура на полу - бесконечные книжные полки... Дом взрослых, так что внимание 6-летнего гостя вполне естественно блуждает по полкам и большому столу посередине и камину. А теперь представьте громадную подарочную книгу размером с атлас, прислоненную к каминной полке и с позлащенными буквами на обложке, гласящими "С иллюстрациями Густава Доре". Название неважно - разве не ведал я темную, нездешнюю магию картин Доре в наших домашних Данте и Мильтоне? Я открываю книгу - и узрите! адская картина трупа-корабля с рваными парусами под ущербной луной! Переворачиваю страницу... Боже! Призрачный, полупрозрачный корабль, на чьей палубе труп и скелет играют в кости! К тому времени я уже распростерт на медвежьей шкуре и готов перелистать всю книгу... о которой я никогда прежде не слышал... Море, полное гниющих змей, и призрачные огни, танцующие в темном воздухе... полки ангелов и демонов... безумные, предсмертные, искривленные фигуры... мертвецы, восстающие в своей гнилостности и безжизненно застывшие у волглых снастей обреченного барка...
Кто мог устоять перед подобными чарами? "Старый мореход" оказал основное литературное влияние на раннее развитие у Лавкрафта вкуса к сверхъестественному; но иное, печальное событие стало не менее значимым.
Дед Лавкрафта по отцу умер в 1895 г., однако Лавкрафт нигде не упоминает, что это событие как-то повлияло на него или на остальную семью; точнее, он пишет, что никогда не видел своего деда во плоти - возможно, это показывает, до какой степени род Лавкрафтов стал (или, возможно, всегда был) чужим для Филлипсов, особенно после болезни и госпитализации Уинфилда Скотта Лавкрафта. Но то, что случилось 26 января 1896 г., серьезно повлияло на 5,5-летнего мальчика: смерть его бабушки по матери, Роби Альцады Плейс Филлипс.
Возможно, повлияла не столько потеря члена семьи - Лавкрафт, похоже, не был с ней особенно близок - сколько ее воздействие на остальных:
...смерть моей бабушки погрузила остальных домочадцев во уныние, которое так никогда полностью и не рассеялось. Черные наряды моей матери и тетушек до того пугали и отвращали меня, что я спасался, украдкой пришпиливая к их юбкам кусочки яркой ткани или бумаги. Им приходилось тщательно оглядывать свою одежду, прежде чем принимать посетителей или выходить на улицу!
Как ни трагикомично Лавкрафт повествует об этих событиях двадцать лет спустя, они явно произвели на него глубочайшее впечатление. Последствия были буквально кошмарны:
Говард Филлипс Лавкрафт прожил всего 46 лет, но оставил после себя неоценимый вклад в современную культуру. Его жизнь была полна противоречий, взлетов и падений. Теперь она детально исследована ведущим мировым авторитетом С. Т. Джоши, который подготовил окончательную биографию Лавкрафта – расширенную и обновленную версию книги, которая стала лауреатом премии Брэма Стокера и Британской премии фэнтези. В ней вы найдете бесчисленные подробности творчества Лавкрафта, ранее не опубликованные, а также новую информацию из архивов, которая была обнаружена за последние 15 лет, в течение которых Джоши и работал над книгой.
Имя Константина Сергеевича Станиславского (1863–1938), реформатора мирового театра и создателя знаменитой актерской системы, ярко сияет на театральном небосклоне уже больше века. Ему, выходцу из богатого купеческого рода, удалось воплотить в жизнь свою мечту о новом театре вопреки непониманию родственников, сложностям в отношениях с коллегами, превратностям российской истории XX века. Созданный им МХАТ стал главным театром страны, а самого Станиславского еще при жизни объявили безусловным авторитетом, превратив его живую, постоянно развивающуюся систему в набор застывших догм.
Один из самых преуспевающих предпринимателей Японии — Казуо Инамори делится в книге своими философскими воззрениями, следуя которым он живет и работает уже более трех десятилетий. Эта замечательная книга вселяет веру в бесконечные возможности человека. Она наполнена мудростью, помогающей преодолевать невзгоды и превращать мечты в реальность. Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Один из величайших ученых XX века Николай Вавилов мечтал покончить с голодом в мире, но в 1943 г. сам умер от голода в саратовской тюрьме. Пионер отечественной генетики, неутомимый и неунывающий охотник за растениями, стал жертвой идеологизации сталинской науки. Не пасовавший ни перед научными трудностями, ни перед сложнейшими экспедициями в самые дикие уголки Земли, Николай Вавилов не смог ничего противопоставить напору циничного демагога- конъюнктурщика Трофима Лысенко. Чистка генетиков отбросила отечественную науку на целое поколение назад и нанесла стране огромный вред. Воссоздавая историю того, как величайшая гуманитарная миссия привела Николая Вавилова к голодной смерти, Питер Прингл опирался на недавно открытые архивные документы, личную и официальную переписку, яркие отчеты об экспедициях, ранее не публиковавшиеся семейные письма и дневники, а также воспоминания очевидцев.
Биография Джоан Роулинг, написанная итальянской исследовательницей ее жизни и творчества Мариной Ленти. Роулинг никогда не соглашалась на выпуск официальной биографии, поэтому и на родине писательницы их опубликовано немного. Вся информация почерпнута автором из заявлений, которые делала в средствах массовой информации в течение последних двадцати трех лет сама Роулинг либо те, кто с ней связан, а также из новостных публикаций про писательницу с тех пор, как она стала мировой знаменитостью. В книге есть одна выразительная особенность.
Имя банкирского дома Ротшильдов сегодня известно каждому. О Ротшильдах слагались легенды и ходили самые невероятные слухи, их изображали на карикатурах в виде пауков, опутавших земной шар. Люди, объединенные этой фамилией, до сих пор олицетворяют жизненный успех. В чем же секрет этого успеха? О становлении банкирского дома Ротшильдов и их продвижении к власти и могуществу рассказывает израильский историк, журналист Атекс Фрид, автор многочисленных научно-популярных статей.
Многогранная дипломатическая деятельность Назира Тюрякулова — полпреда СССР в Королевстве Саудовская Аравия в 1928–1936 годах — оставалась долгие годы малоизвестной для широкой общественности. Книга доктора политических наук Т. А. Мансурова на основе богатого историко-документального материала раскрывает многие интересные факты борьбы Советского Союза за укрепление своих позиций на Аравийском полуострове в 20-30-е годы XX столетия и яркую роль в ней советского полпреда Тюрякулова — талантливого государственного деятеля, публициста и дипломата, вся жизнь которого была посвящена благородному служению своему народу. Автор на протяжении многих лет подробно изучал деятельность Назира Тюрякулова, используя документы Архива внешней политики РФ и других центральных архивов в Москве.