Жизнь Кости Жмуркина, или Гений злонравной любви - [24]

Кофе постепенно убывал, и на язык Косте все чаще попадались аппетитно хрустящие просахаренные комочки. Его стало разбирать любопытство, и он поднес один из этих комочков поближе к ночнику. При внимательном изучении он оказался раскушенным пополам тараканом.

Костя еще не сумел осознать этого, а Тяпа, проявив завидную реакцию, уже оказался за порогом чайной, вне пределов досягаемости кулаков разъяренного приятеля. Оставшись в одиночестве, Костя разгромил в чайной все, что мог, прополоскал рот и принялся ждать. Обутый в клеенчатые тапочки и не успевший прихватить с собой даже шапку, Тяпа не мог долго продержаться на ноябрьской стуже.

Спустя примерно полчаса за окном послышалось царапанье и к стеклу прижалась обезьянья мордочка ефрейтора, у которого разве что сосульки на ушах не выросли.

– Костя, прости, – заканючил он голосом профессионального попрошайки. – Я тебе бутылку коньяка выставлю. Мне завтра обещали принести.

– Заходи, чувырло, – милостиво разрешил уже успевший успокоиться Костя, однако, когда Тяпа, как пугливое привидение, возник в дверях, все же заехал ему сапогом по копчику.

Проклиная всепроникающих насекомых, они обоюдными усилиями вскрыли консервную банку до конца. Вся она была заполнена шевелящейся массой, состоящей из кофе и тараканов по принципу «фифти-фифти».

Над дальнейшей судьбой этого сомнительного лакомства они раздумывали недолго. Наиболее реальным претендентом на него был сержант комендантского взвода Самцов, давно опостылевший Тяпе еженощными визитами. Налившись дармовым чаем, он добра не помнил и при каждом удобном случае пытался уличить своего кормильца в хищении сахара и заварки.

(Следует отметить, что характер Самцова изменился в худшую сторону не без влияния заведующего столовой старшины Перепадова, у которого тот начинал службу в должности повара. Однажды вечером Самцов решил искупаться в котле-автоклаве, предназначенном для приготовления супов, каш и других жидких блюд. Разомлев в теплой водичке, он не заметил, что в столовую с инспекционным визитом явился Перепадов, внешним видом весьма напоминавший знаменитого комдива Чапаева. Некоторое время он молча смотрел на обнаглевшего повара, который тоже не издавал никаких звуков, а затем закрыл и тщательно задраил герметичную крышку котла, своим устройством напоминавший входной люк подводной лодки. Оказавшийся в полном мраке, Самцов ощутил, что вода начинает медленно закипать. Конечно же, Перепадов не собирался сварить его живьем. Действия старшины носили сугубо воспитательный характер. Выждав минут десять, он открыл крышку и, подозвав дежурного по столовой, шутки ради сказал ему, что картошку и крупу можно уже закладывать, а вот перец и лавровый лист еще рано.

Однако Самцов повел себя после этого странно: мало того, что стал заикой, да еще и сон совершенно утратил. При одном виде здания столовой он падал в обморок, за что был признан профнепригодным. Впрочем, подходящую должность ему вскоре нашли – истопником при караулке. Так он и жил в ней, как цепная собака в будке, питаясь исключительно сухим пайком. Не обремененный сном и излишним пищеварением, Самцов всего себя посвятил святому служению Уставу караульной и гарнизонной службы. Обмануть, подкупить или уговорить его было невозможно. Особенно часто приходилось страдать от его притеснений нечистым на руку Тяпкину и Жмуркину.)

Вызванный Тяпой по внутреннему телефону, Самцов вскоре явился. Шинель его, заменявшая одновременно и одеяло и матрас, выглядела соответствующим образом, а на голове, несмотря на холод, косо сидела вылинявшая пилотка. Глаза, запавшие глубоко, как у мертвеца, лихорадочно блестели. Он, конечно же, не верил в доброту Тяпы, но кофе от него тем не менее принял. Выглядел сей напиток как настоящий, был подслащен, а не посолен, на табуретке не лежали канцелярские кнопки, да и других явных подвохов не наблюдалось. Отощавший на сухомятке Самцов навалился на неожиданное угощение, как солдат на Дуньку. Когда в стакане всплыл первый дохлый таракан, он спокойно выловил его ложечкой и положил на край стола. Так же поступал со вторым и с третьим. После появления четвертого Самцов немного задумался, а затем копнул ложечкой поглубже. На поверхность она явилась переполненная добычей, как рыбацкий невод на Ньюфаундлендской банке. Тяпа схватился за хлебный нож, а Костя за ножку ближайшей табуретки. Однако эксцессов не последовало. Пробормотав «С-с-спас-сибо, с-с-сволочи», Самцов жестом римского патриция запахнул свою жуткую шинель и гордо удалился. В чайной он действительно больше никогда не появлялся.

Среди солдат в ту пору ходила хохма, обещавшая досрочный дембель тому, кто уничтожит не менее миллиона тараканов. Костя, действуя как химическими, так и механическими средствами, лишил жизни куда большее количество ночных мародеров (это даже не считая съеденных им), однако свой срок отбарабанил от звонка до звонка.

Глава 15 Идиот

Тараканы были неистребимы в силу своей многочисленности, бешеных темпов размножения и способности скрываться от преследователей в любой щели. Майор Щербенко существовал в единственном и уже сильно подпорченном экземпляре, по причине возраста к размножению был вряд ли пригоден, радикулит не позволил бы ему залезть даже в окоп полного профиля, но вреда людям, а в особенности Косте Жмуркину, он причинил значительно больше, чем все на свете тараканы, вместе взятые.