Жизнь как загадка - [26]

– Микки общается со всеми людьми, желающими встретиться со мной, и следит, чтобы моя жизнь была беззаботной. Женскую одежду он покупал впервые.

– Я же ничего не спрашивала. – Миллер ужасно раздражало то, как легко он читал ее мысли.

– Тебе и не надо. У тебя на лице все написано.

– Не всегда, – промямлила она.

Его ленивая улыбка заставила ее дыхание участиться.

– Почему ты не взял ничего, кроме белья и обуви? – Поняв, что тарелка от супа все еще у нее в руке, Миллер поставила ее на стол. – Это было бы логичнее.

– Согласен, – ответил Тино. – Но я увидел всю эту черноту в твоем шкафу и испугался. Твое же белье и обувь – моя слабость. Как тебе суп?

– Чудесен. – Миллер смутилась. – Я не возьму все это, – упрямо произнесла она. – Здесь и на десять человек хватит.

Он прислонился к лакированному шкафчику за его спиной.

– Микки – бывший военный. Вообще не разбирается в женских потребностях.

– А ты в этом деле эксперт, да?

Он посмотрел на нее так, что мурашки вновь пробежали по ее телу.

– Мне об этом говорили.

Миллер глубоко вздохнула, подыскивая иную тему для разговора, которая бы ослабила напряжение между ними. Ей стало бы очень стыдно, если бы Валентино понял, как он на нее влияет.

– Я, пожалуй, пойду. Я и так отняла много твоего времени.

– Я готовлю ужин.

– У тебя же есть повар. – Миллер пыталась произнести это непринужденно, но, очевидно, не справлялась с собственным голосом.

– Он покупает еду. Я готовлю, когда есть время.

– А что это?

– Не отрава. – Тино рассмеялся, и она скорчила гримасу. – Расслабься. Если хочешь домой, я позабочусь об этом после ужина.

«Без всяких но? Он даже не расстроился?» – уязвленно подумала Миллер.

Конечно, расстраивался. Из-за разговоров о семье, об отце, об аварии, унесшей жизнь его друга. У Тино были свои скелеты в шкафу, но он привык хранить их за семью печатями.

Миллер кивнула. Она чувствовала себя глупо и неловко, и когда облизнула свои до боли пересохшие губы, взгляд Тино устремился за ее языком. Приятный жар разлился по ее телу.

Когда он смотрел на нее, Миллер не могла сосредоточиться. Стоило ли оставаться на ужин? Она играла с огнем, находясь рядом с Тино.

Вдруг возникло смутное воспоминание: Тино касается ее лба – измеряет температуру и бережно поит водой. Его нежность и заботливость сокрушили защиту Миллер.

Заметив его телефон на столе, она подумала о работе.

– Ты вчера не захватил мой мобильный? – спросила Миллер, гадая, не уволили ли ее и не опоздала ли она со звонками Декстеру.

Тино ничего не предпринял насчет Тиджея, так что шансов сохранить место почти не было, но Миллер предпочла удостовериться.

Тино перестал помешивать соус.

– Его не было в твоей сумочке?

– Нет.

– Можешь взять мой. Но если ты о работе, не беспокойся. Они знают, что ты со мной.

– Что? – Миллер с трудом оторвала взгляд от его мускулистых рук. – Что ты им сказал?

– Что ты болеешь.

Она с трудом подавила стон негодования:

– Зачем ты это сделал?

– Решил, что ты хотела бы оповестить свое начальство о том, где находишься. Но ты была не в состоянии.

Он был прав, но она все равно разозлилась:

– Мне нужно закончить проект Тиджея, а я даже не знаю, собирается ли Декстер держать меня в фирме и дальше. Теперь он будет думать, что я попросту уклоняюсь от работы, чтобы больше времени проводить с тобой. Он точно меня понизит.

– После его поведения в эти выходные сомневаюсь, что он осмелится ставить под вопрос твой профессионализм. Уверен, твоя карьера в полной безопасности. Да никто не застрахован от болезни! Готов поспорить, отложенных тобой отпусков уже на год скопилось.

Миллер смутилась. С Тино она чувствовала себя маленькой девочкой-отличницей. Но от его покровительства глубоко внутри ее разливалось тепло, которое не так просто было игнорировать.

Однако не стоило ожидать от Тино постоянства и верности.

– Ты прав. Надеюсь, Декстер тоже так считает. Но я все-таки могу позаботиться о себе сама.

Миллер с трудом смогла побороть раздражение. Ее сердце начинало стучать сильнее от каждого его слова, а он… Он просто стоял рядом. Это было унизительно.

Тино накрыл сковороду крышкой. Затем неспешно подошел к Миллер. Она вздрогнула, понимая, что причиной тому была вовсе не предшествующая вспышка раздражения.

Тино остановился, не решаясь коснуться ее. Пронзительные серо-голубые глаза сияли, руки были скрещены на груди.

– Спасибо тебе, Тино, за то, что помог мне в воскресенье, когда я едва не потеряла сознание на пороге собственного дома, – поддразнил он.

Миллер устыдилась собственной неблагодарности. Да что с ней не так?

– Спасибо тебе, Тино, за то, что помог мне в воскресенье, когда я едва не потеряла сознание на пороге собственного дома.

«Господи, как же ужасно я, наверное, выглядела».

– Так-то лучше. – Его улыбка была способна растопить айсберг.

Он окинул взглядом ее волосы, и Миллер вспомнила, как ужасно, должно быть, выглядит, даже не уложив непослушные кудри.

Она неловко подняла руку и пригладила волосы:

– Волнистые…

Тино намотал ее локон на палец:

– Красивые.

Она покачала головой, и прядь волос натянулась. Миллер вздрогнула:

– Мне нравится, когда они прямые.

Тино легко дотронулся до ее щеки: