Жизнь и времена Горацио Хорнблауэра, знаменитого героя морских романов С.С. Форестера - [35]

А что же с бомбардирскими судами? Одно из них отделилось от группы, отдрейфовав слишком далеко к югу и уткнулось в песчаную банку, слишком далеко от любой из целей. Про его команду ничего неизвестно, вероятно, позже она была взята в плен патрульной шлюпкой. Два остальных достигли своих позиций незамеченными, встали на якорь и около 2.15 открыли огонь по ближайшему французскому линейному кораблю. Некоторое время французы даже не замечали опасности, так как бомбы падали отвесно и не рикошетировали от поверхности моря, как обычные ядра. Выстрелы из гаубиц, конечно, были слышны, однако их звуки потонули в шуме канонады боя, который шел мористее; а отблески пламени у их дула при выстреле не были заметны, так сами орудия были установлены ниже уровня палубы. Наконец, один из всплесков возник достаточно близко от французского корабля, в результате чего с него выстрелили белую ракету, которая не помогла обнаружить бомбардирское судно, но зато помогла британцам обнаружить место падения их последней бомбы. Это был недолет с сильным выносом вправо. Мистер Маркьян понял, что, ветер в верхней точке траектории должно быть сильнее, чем на уровне моря. Он внес соответствующие поправки в прицел и велел расчету второй гаубицы сделать то же самое.

Стрельба была продолжена, а французы выпустили еще несколько ракет. Наблюдаемые всплески все еще ложились с недолетом, поэтому дистанцию все увеличивали, прибавляя заряд. В это время, очевидно, бомбардирское судно было, наконец, замечено, и ближайший корабль дал по нему бортовой залп. Однако канонирам было трудно целиться и лишь несколько ядер упало неподалеку от лихтера. Гаубицы продолжали огонь, и запас бомб на них постепенно подходил к концу. Французские ядра теперь начинали ложиться ближе к цели, и одно из них попало во второе бомбардирское судно как раз в тот момент, когда стреляла его гаубица. На французском линейном корабле вспыхнула яркая вспышка, и громыхнул взрыв. Недостаточно точно наведенная на цель, гаубица была скорректирована шальным французским ядром и добилась прямого попадания! Больше попаданий не было и люди Маркьяна сели в шлюпки, оставляя свои бомбардирские суда горящими и тонущими. Затем они начали долгий путь на веслах к выходу из бухты, но им помогал отлив, и шансы на их спасение были высоки.

На иллюстрации: Первый рапорт Хорнблауэра, напечатанный в NAVAL CHRONICLE в 1803 г.

В это же самое время, около 3.00, Хорнблауэр ожидал в точке рандеву корабельные шлюпки, возвращавшиеся после атаки. Он дождался их и приказал «Достаточному» обеспечить их безопасность. Затем он приказал оставшемуся бомбардирскому судну занять условленную позицию, встать на якорь и приготовиться к бою. Когда один из ближайших фрегатов подошел, чтобы обстрелять «Отчаянный», на нем были весьма удивлены разрывом бомбы прямо над головой. За первой последовали остальные, все они упали в море, причем одна разорвалась на самой поверхности. Фрегат отступил, не получив повреждений. На нем никто не пострадал, но Хорнблауэр рассчитывал хотя бы на эффект неожиданности и не ошибся. Французская контратака теперь не угрожала, что позволило поднять на борт команды шлюпок. Оба шлюпа двинулись к выходу из Гуля, а ожидавшие фрегаты Прибрежной эскадры двинулись им навстречу. К рассвету они уже достаточно отошли в море и осматривали полученные повреждения. Больше всего пострадал «Достаточный»: семь раненых и пробоина у ватерлинии. На «Отчаянном» пострадал такелаж, однако на нем было всего трое раненых. Пропала команда одной из шлюпок, включая штурманского помощника и четырнадцать моряков с «Мальборо». Что же касается противника, то французский линейный корабль «Прозерпина» (80 пушек) получил одно прямое попадание гаубичной бомбы. Прошло еще несколько дней, прежде чем Хорнблауэр смог доложить, что «в соответствии с полученной информацией», бомба упала в кормовой люк и взорвалась между палубами. Возникший пожар был с трудом потушен, однако спасти бизань мачту уже не удалось. К утру помпы едва удерживали корабль на плаву. Он тут же был введен в док для ремонта, однако представляется сомнительным, что ему вновь удастся выйти в море. (Действительно, «Прозерпину» больше так и не удалось ввести в строй. Некоторое время она использовалась в качестве плавказармы, позже — в виде обычного блокшива, а в 1813 году была разобрана).

В целом, рейд стал очередной удачей Хорнблауэра, однако в своем устном докладе он отметил, что с технической стороны эксперимент не удался. Сама по себе идея была замечательной, но большую часть необходимого оборудования следовало еще усовершенствовать. Корнуоллису не было до этого дела. Ему вполне хватало, что французов в очередной раз проучили и еще больше столкнули в глухую оборону. Очередное письмо в «Газете» доказывало, что на Флоте Канала царит боевой дух и он готов драться хоть с целым миром.

Единственной непосредственной наградой для Хорнблауэра могла стать возможность заработать призовые деньги. В ожидании войны с Испанией, которая еще не была объявлена, Корнуоллис выслал эскадру для перехвата испанского Флота (конвоя судов с сокровищами). Четыре фрегата, выделенные для проведения этой операции, отделились от Флота Канала 23 июля 1804 года. «Отчаянному» же было приказано зайти в Кадис, чтобы получить информацию про испанский «Золотой флот» от находящегося там британского консула, а после — присоединиться к эскадре капитана Мура в точке рандеву. Когда «Отчаянный» прибыл в Кадис, там находился французский фрегат «Фелисите» (44 пушки), который готовился к выходу, чтобы, как понял Хорнблауэр, предупредить «Золотой флот» об опасности. Присоединившись к эскадре Мура в районе возможного перехвата, Хорнблауэр получил приказ занять крайнюю позицию в северной части ордера, который представлял собой линию, растянувшуюся на шестьдесят миль. Находясь на этой позиции, он 19 сентября обнаружил «Фелисите» и после боя, продолжавшегося несколько часов, принудил ее изменить курс. Когда Хорнблауэр вновь присоединился к флоту у острова Уэссан, он узнал, что «Золотой флот» был перехвачен в его отсутствие, с грузом, оцениваемым в шесть миллионов долларов: целое состояние для всех, принимавших участие в операции, за исключением Хорнблауэра. После очередного периода несения блокадной службы, Корнуоллис вновь отослал его в Плимут, так как корабль нуждался в переоснащении (в декабре 1804 года) и здесь он узнал, что Мур и его люди после всего вообще не получат призовых денег. Захват «Золотого флота» имел место прежде, чем война была 12 декабря официально объявлена в Мадриде, а значит, призы принадлежали Короне на основании «Прав Адмиралтейства». Более удачливый в других аспектах, Хорнблауэр узнал, что Мария снова беременна, а миссис Мэйсон возвращается в Саутси. Когда 14 марта 1805 года Хорнблауэр вернулся к Флоту Канала, он понял, что его благородный жест остался практически незамеченным. Единственным, кто, похоже, обратил на него внимание, был Корнуоллис. Пригласив Хорнблауэра, адмирал объявил ему, что собирается спустить свой флаг, что дает ему возможность накануне отставки повысить несколько офицеров. Хорнблауэра он решил произвести в чин «пост-капитана». Теперь Горацио должен был покинуть «Отчаянный» и вернуться в Англию, где о его повышении должны были сообщить в газетах в течение трех недель. Похоже, он упустил состояние, зато получил продвижение по службе, причем самое важное. Если он продолжит службу и не будет убит в бою, то сама система старшинства в конце концов приведет его к адмиральскому флагу.