Жизнь и труды св. Дионисия Великого, епископа Александрийского - [97]
Но не одно только неутомимое трудолюбие и поразительное разнообразие деятельности удивляет нас в жизни и творениях св. Дионисия. В них отразились и высокие качества великой души Александрийского епископа. Его напряженная и многосторонняя деятельность становится понятной для нас лишь при мысли о его личных дарованиях, как нельзя более соответствовавших нуждам времени.
В одном из своих посланий блаженный Иероним, упомянув о творениях св. Дионисия, причисляет его к мужам, «которые до такой степени наполнили свои книги учениями и изречениями философов, что не знаешь, чему следует более удивляться в них — светской эрудиции или знанию Писаний».[891] Если к словам Иеронима прибавить свидетельство св. Василия Великого в послании к Амфилохию, где он называет св. Дионисия «сведущим в канонах»,[892] и свидетельство Руфина, который называет св. Дионисия «ученейшим защитником церковной веры»,[893] то увидим, что св. Дионисий обладал самыми разносторонними и обширными сведениями. С широким и разносторонним образованием в нем соединялся еще и светлый от природы ум, способный разобраться среди массы разнохарактерных знаний, отделить в них истинное от ложного и определить их истинное значение. Правда, он не обладал способностью к самостоятельным философским построениям, к синтезу и спекулятивному мышлению в такой мере, как его знаменитый учитель Ориген, зато он оставил нам в своих творениях многочисленные доказательства критического таланта и способности к анализу. Эта способность помогла ему освободиться от заблуждений язычества и убедиться в превосходстве христианства, она впоследствии удерживала его от крайних мнений в то самое время, когда предстоятели других Церквей не всегда свободны были от увлечения той или другой крайностью. Она же побуждала его к постоянной осторожности в своих суждениях[894]и внушала ему уважение к чужому мнению до тех пор, пока он не убеждался окончательно в его неправильности. Та же способность сделала его сильным противником заблуждений, где бы он ни встречал их — в философских ли системах древнего мира или в современных ему еретических учениях. Но что особенно замечательно, так это редкое беспристрастие св. Дионисия в исследовании истины. «Истина», по его собственным словам, была для него «любезнее и дороже всего»: «Что сказано верно, — писал св. Дионисий, — то надобно хвалить и одобрять без зависти, а написанное по–видимому несогласно со здравым смыслом, исследовать и разбирать».[895]От этого правила св. Дионисий не отступал ни тогда, когда ему приходилось рассматривать мнения людей, которых он любил и уважал, ни тогда, когда аргументы противников заставляли его отказаться от своего взгляда или признать свои выражения не совсем точными. Ни личные симпатии, ни столь обычное среди писателей и ученых самолюбие не затемняли его светлого ума и не мешали ему с полным беспристрастием высказывать, а иногда и менять свое мнение. Св. Дионисий хорошо понимал, что «суждение каждого об истине спотыкается о пристрастие к самому себе», и осуждал мудрецов, которые «часто просматривают иные из своих мыслей» и впоследствии «из самолюбия защищают их».[896]
Часто случается, что люди с сильным аналитическим умом страдают недостатком решительности и твердости характера. Но мы имеем множество доказательств того, что св. Дионисий был свободен от этого недостатка. Мягкий и снисходительный в отношении к другим, он был строг в отношении к себе самому и не допускал никаких послаблений и сделок со своей совестью. Чтобы терпеливо и благодушно переносить все то, что он должен был перенести во время семнадцатилетнего управления Церковью, чтобы не падать духом и находить силу для неутомимой и напряженной деятельности при самых неблагоприятных обстоятельствах, чтобы обнаружить готовность к признанию своих ошибок с полной свободой духа от всяких внушений самолюбия, для этого требовался твердый характер и воля, способная к великим подвигам самоотвержения. Вот почему нам представляется странным обвинение св. Дионисия в нерешительном и слабом характере на том только основании, что св. Дионисий умел оставаться свободным от увлечения крайними мнениями и снисходительно относился к представителям самых противоположных партий. Если он избегал крутых и решительных мер в отношении к заблуждающимся и слабым, то это было не следствием слабости характера и равнодушия к истине, а результатом убеждения, что такое отношение к ним может лишь ускорить обращение их к истине, тогда как меры противоположного характера в большинстве случаев вызывают упорство в заблуждениях и даже не всегда предохраняют от увлечения заблуждениями людей, не составивших еще твердого и ясного воззрения по тому или другому вопросу. Наконец, не следует забывать и того, что обычная снисходительность к заблуждающимся не препятствовала св. Дионисию принимать иногда и решительные меры против еретиков и раскольников. В тех случаях, когда все усилия к примирению их с Церковью в форме кротких вразумлений и беспристрастного исследования спорных вопросов оказывались безуспешными, св. Дионисий не отступал и перед словом осуждения, и перед отлучением упорных еретиков от Церкви.
