Жизнь и смерть в Аушвицком аду - [2]
Отточиями в квадратных скобках […] обозначены фрагменты, так и оставшиеся непрочитанными. Рабочие конъектуры преобразованы при редактировании в элементы цельного текста.
Раздел приложений составили: первое — хроника событий, связанных с «зондеркоммандо» в Аушвице-Биркенау, второе — библиография публикаций их текстов, третье — подборка советских документов, фиксирующих то, что освободители — Красная Армия — застали в концлагере Аушвиц в день его освобождения, и, наконец, четвертое — протоколы допросов бывших членов зондеркоммандо Ш. Драгона, Г. Мандельбаума и Г. Таубера — самых первых в череде их свидетельских показаний.
Завершают книгу перечни принятых сокращений и использованной литературы.
Понятия и термины
Термины «Шоа» и «Холокост» употребляются в настоящем издании, в соответствии со сложившейся практикой, как де-факто синонимы. В то же время этимологически они весьма отличаются друг от друга: «Холокост» по-гречески — это «всесожжение», а «Шоа» на древнееврейском — «бедствие», «катастрофа». Само по себе уподобление катастрофы «жертвоприношению» более чем сомнительно, но в русском языке, как и в немецком, в отличие, впрочем, от всех европейских языков, восходящих к латыни, не существует словарного различения двух типов жертв — жертв геноцида и вообще насилия и жертв культового заклания, что смягчает названное противоречие и делает приемлемой широко распространившуюся практику употребления слова «Холокост». Следует отметить, что в русском языке все больший вес приобретает синонимическое употребление слова «Катастрофа».
Отдельного пояснения, безусловно, заслуживает центральное для книги понятие «зондеркоммандо» (Sonderkommando). Оно и приводится, но, в интересах цельности изложения, не здесь, а в начале соответствующей главы (Чернорабочие смерти: «зондеркоммандо» в Аушвице-Биркенау). В своем тексте я придерживался взятой в кавычки немецкой транслитерации, с сохранением среднего рода и двойного м, как наиболее аутентичного варианта, позволяющего при передаче сути термина не смешивать его с устойчиво негативными ассоциациями с зондеркомандами СД. В литературе, однако, есть и иные примеры: зондеркоманда, спецкоманда, спецбригада.
Обозначение Аушвиц закреплено за городом Освенцим в период немецкой оккупации и входит в название современного музейного комплекса, причем Аушвиц-1 — это основной, или базовый, концлагерь. Во всех послевоенных контекстах мы пользуемся польским топонимом Освенцим.
Принятая в настоящем издании, вслед за «Календариумом» Дануты Чех[4] и другими изданиями, индексация крематориев римскими цифрами охватывает все пять крематориев Аушвица и Биркенау и начинается с самого первого, расположенного возле основного лагеря в Аушвице-1; остальные четыре крематория, с запада на восток, получили номера со II по V.
В текстах Градовского, Левенталя и Лангфуса нумерация крематориев иная — с I по I V, а крематорий I в базовом лагере Аушвиц-1, где они не были и нескольких часов, в их сознании просто отсутствует. Во избежание путаницы унифицированная индексация крематориев выдержана по всей книге, а соответствующие исправления в текстах внесены без дополнительных оговорок.
Благодарности
Этот проект был бы невозможен без поддержки многих лиц и нескольких организаций.
В первую очередь хочу поблагодарить архивистов — российских, израильских, польских и американских, без помощи которых книга не могла бы состояться. Среди них — сотрудники Военно-медицинского музея в Санкт-Петербурге А. Волькович, В. Грицкевич, В. Лопухов и, в особенности, И. Козырин; Мемориала «Яд Вашем»: Д. Банкье, Н. Гельперин, И. Гутман, Н. Коэн, Р. Марголина и, в особенности, М. Ионина и А. Шнеер; Мемориального музея Холокоста в США: П. Блэк и, в особенности, П. Ильин; Государственного мемориального музея Аушвиц-Биркенау в Освенциме: Ф. Пипер, П. Сеткевич и, в особенности В. Плоса; Института еврейской истории в Варшаве: Э. Бергман, А. Жбиковский и, в особенности, М. Чайка и Я. Ягельский; Института народной памяти в Варшаве: Р. Ляшкевич и Я. Пивовар; Государственного мемориального музея в Майданеке в Люблине (А. Войцик, Т. Кранц и, в особенности, Р. Кувалек) и Музея Штутгоф в Штуково (П. Тарновский и Б. Тартаковская).
В этом же ряду должен быть назван и Иосиф Волнерман (Иерусалим), сын Хайма Волнермана — открывателя и публикатора одной из рукописей З. Градовского, предоставивший сохранившиеся у него материалы. Неоценимую помощь в архивных разысканиях оказал Николай Поболь (Москва).
Огромное спасибо переводчикам текстов членов «зондер-коммандо» — Александре Полян, Алине Полонской и Дине Терлецкой (все — Москва), они же соавторы комментариев к переведенным текстам. Каждая из них проявила совершенно исключительные или энтузиазм и неравнодушие.
Эта книга вынашивалась и писалась в опоре на достижения многих коллег-историков, среди которых особенно значимыми являлись публикации Андреаса Килиана (Франкфурт-на-Майне) и Гидеона Грайфа (Тель-Авив). Очень многим книга была обязана Ире Рабин (Берлин), в накаленных спорах с которой, в бытность знакомства с ней, оттачивались или рождались некоторые из ее аспектов. На завершающем этапе с рукописью ознакомилась Анна Шмаина-Великанова (Москва), чьи точные замечания и соображения не раз заставляли меня возвращаться ко многим и, быть может, наиболее трудным ее местам. То же можно сказать и об Андреасе Килиане, знакомившимся с текстом по мере перевода ее фрагментов на немецкий язык. Неоценим вклад и Александра Никитяева (Тула), сотворившего технологическое чудо и с помощью теории мультиспектрального анализа и цифровой обработки изображений сумевшего заново прочесть текст Марселя Наджари.
