Жизнь и смерть Эдуарда Берзина - [75]

«Я был в составе латышской дивизии и с последней очутился на территории Советского Союза. Я не примыкал ни к каким партиям и был националистически настроен. — Под влиянием этих настроений я пошел воевать во время империалистической войны в составе латышских стрелков, так как царское правительство обещало дать Латвии самостоятельность, если мы будем доблестно сражаться против немцев.

После Октябрьской революции я так же мало разбирался в политике, продолжал оставаться в составе латышских стрелков и был так же националистически настроен. Насколько я вспоминаю, под влиянием событий того времени у меня был даже некоторый подъем националистических настроений.

Я мало разбирался в вопросах программы коммунистической партии и вступил в партию под влиянием Петерса, который дал мне весьма серьезное поручение и приобщил меня к работе в ЧК. По его поручению я разрабатывал Локкарта. В процессе этой работы я сблизился с Петерсом и под его влиянием вступил в партию»¹⁶⁵.

В этом месте следователь прервал Берзина и задал вопрос о том, что конкретно тот делал в конце 20-х годов по сбору шпионских материалов и вербовке в антисоветскую организацию своих подчиненных. Берзин так ответил на вопрос следователя:

«Несколько позднее, в 1928 году, когда работа на Вишере развернулась, я завербовал начальника пожарной охраны Черныха. Когда развернулось строительство бумажного комбината, мною собирались материалы о технологическом процессе по бумажной фабрике, целлюлозному заводу, по сернокислому и холодному производству.

Эти материалы я лично передавал Рудзутаку. Рудзутак был удовлетворен получаемыми от меня шпионскими материалами и поручил мне приступить к созданию на Вишерском комбинате диверсионной группы с тем, чтобы путем диверсионных актов можно было бы в любую минуту вывести Вишерский комбинат из строя»¹⁶⁶.

Подобные тексты, написанные следователем, Берзин подписывал, по-видимому, в состоянии, когда не отдавал отчета своим действиям. Чтобы добиться этого, его систематически избивали и подвергали другим истязаниям — такова была чудовищная практика «следственного конвейера» в Лубянской, а затем в Бутырской тюрьме в тот период. О подобных пытках опубликованы воспоминания десятков репрессированных, оставшихся в живых. Об этом откровенно рассказывали сами палачи из НКВД, которых после смерти Сталина привлекли к судебной ответственности за «превышение власти».

Все эти материалы опубликованы в других изданиях, и мы не будем их повторять. Лишь напомним, что на тюремной фотографии Берзина, включенной в его дело № 16288, у него, мужчины в 44 года, «борода — в белой окантовке», а под глазами огромные черные впадины. Этот его словесный портрет мы приводили на первых страницах нашей книги. Поэтому не удивительно, что Берзин подписал 25 марта 1938 года и заключительные строки, написанные следователем Шнейдерманом:

«Рудзутак, так же как и я, убежденный латышский националист… Я создал на Вишхимзе диверсионную группу… в 1934 г. получил от Рудзутака задание создать на Колыме антисоветскую организацию, вовлекая в нее террористов, правых и вообще антисоветские элементы как из работников треста, так и из заключенных, заняться диверсиями и вредительством»¹⁶⁷.

После подобных «признаний», полученных под пытками, сотрудники НКВД смело могли обвинять директора Дальстроя в самых фантастических преступлениях. И они осуществили это.

В чем его обвинили

31 июля 1938 года начальник 3-го отдела 1-го управления НКВД СССР комиссар государственной безопасности 3-го ранга Николаев и Прокурор Союза ССР Вышинский утвердили документ, который в процессуальной практике карательных органов носит название «Обвинительное заключение». Бумага получилась объемной, поэтому мы здесь не приводим ее полный текст, а делаем принципиальные выдержки.

«Следствием установлено, что… по заданию Петерса Берзин раскрылся перед агентами британской разведки Рейли и Локкартом, сообщив им, что является секретным сотрудником ВЧК, и выдал Рейли и Локкарту план ВЧК по раскрытию и ликвидации антисоветского заговора.

В 1921 году Берзин по рекомендации Петерса поступил на службу в спецотдел ВЧК, где сколотил антисоветскую националистическую группу, в которую завербовал бывших латышских стрелков-националистов: Клеппера, Макрама, Озолина, Неймана, Апина, привлек их для шпионской деятельности против видных руководителей партии и Советского Правительства.

…Берзиным Э. П. было передано Берзину Павлу (бывший нач. разведупра РККА) на подрывную деятельность троцкистов свыше 100 тыс. рублей в иностранной валюте.

…В 1931 году, когда Берзин был назначен директором Дальстроя, Бокий связал его по антисоветской работе с врагом народа Ягодой. Последний завербовал Берзина в участники антисоветской подпольной организации правых и дал задание создать на Колыме антисоветскую организацию для осуществления разрушительной деятельности на золотых приисках.

…Для осуществления шпионской и повстанческой работы Берзин привлек на Колыме ряд ближайших сотрудников: Филиппова — начальника лагерей, Апина — редактора газеты «Советская Колыма», Школьника — сотрудника управления Дальстроя, Озолина — парторга Мортрана, Медведя — начальника Южного горного управления. Запорожца — начальника Управления строительства дороги. Он установил связь с японской разведкой во Владивостоке, которую снабжал через Школьника шпионскими материалами о Колыме, и создал повстанческие кадры. Восстание намечено было организовать в Северном горном управлении, где золотодобыча составляет 90 % всего плана золотодобычи Колымы.