Жизнь и смерть Эдуарда Берзина - [70]

Остальными работниками Дальстроя, в том числе доставленными из Симферополя и других городов страны, занялась «московская бригада НКВД», работавшая в Магадане. Первое время ее члены по-прежнему считались сотрудниками центрального аппарата НКВД: они подписывали протоколы допросов своими московскими должностями. Затем постепенно, один за другим, чекисты были переведены на должности в структуре УНКВД по Дальстрою. Они стали подписывать протоколы допросов, соответственно, своими колымскими должностями.

«Московская бригада» в конце 1937 — начале 1938 года развернула на Колыме бурную деятельность. Волна арестов прокатилась по Магадану, Нагаево, по многим поселкам на автотрассе и за ее пределами. Брали не только работников дирекции треста. Фактически были обезглавлены все производственные и отраслевые управления Дальстроя, его наиболее важные предприятия.

Такой огромный объем карательной деятельности был не по силам только «московской бригаде», состоявшей лишь из нескольких человек. Поэтому, как только члены бригады были оформлены в качестве сотрудников дальстроевского УНКВД, а Саранский стал его начальником, весь аппарат этого управления был подключен к репрессивной деятельности.

Причем, с первых дней начали арестовывать людей, образно говоря, по обе стороны лагерного забора: и вольнонаемных, и заключенных. Мало того, сотрудники УНКВД арестовали группу своих коллег-руководителей управления Северо-Восточных исправительно-трудовых лагерей и нескольких низовых лагподразделений — отдельных лагерных пунктов. К июню 1938 года репрессиям подвергли 285 вольнонаемных хозяйственных работников и сотрудников УСВИТЛа, а также 3302 заключенных¹⁵⁴.

Понятно, что такое огромное количество арестованных создало неожиданные трудности для «московской бригады» и управления НКВД. Ведь даже тюремных помещений в Магадане для трех с половиной тысяч человек найти было невозможно; известный «дом Васькова» то есть внутренняя тюрьма УНКВД, могла вместить одновременно не более нескольких сотен.

Немалые трудности для сотрудников УНКВД представляла документальная подготовка такого количества обвиняемых к судебным процессам или даже к заседаниям «тройки»: допросы, очные ставки, технические и иные экспертизы.

Но Павлов, Сперанский и их помощники нашли выход из возникших трудностей. Для размещения арестованных, уже содержавшихся в лагерях в качестве заключенных, в Магаданском транзитном лагере, на втором километре трассы, была срочно построена отдельная зона. Туда поставили несколько больших палаток. В эту новую тюрьму собрали арестованных заключенных из лагпунктов самого Магадана и близлежащих поселков, в основном расположенных на Охотском побережье.

Подобная тюрьма несколько меньшего масштаба (один деревянный барак и глухая ограда) была так же срочно построена в нескольких километрах от центра Северного горнопромышленного управления — поселка Хатыннах. Сами арестованные прозвали эту тюрьму Серпантинкой: она была расположена около дороги, серпантином спускавшейся с сопки в речную долину.

Даже с учетом дополнительных — временных тюрем количество арестованных создавало трудности их содержания. УНКВД решило эту проблему разделением их на два потока. Первый поток, куда входили заключенные и небольшая часть вольнонаемных, занимавших совсем рядовые должности в административной иерархии Дальстроя, пропускали через дальстроевскую «тройку» НКВД. Здесь, как мы говорили, не требовалось большого количества документов: один допрос, короткое заключение следователя — и «дело» готово.

В папку для рассмотрения «тройкой» поступало даже не все «дело», а лишь последний листик — заключение следователя. Там коротко, без каких-либо доказательств, формулировалось: данный человек совершил преступления по таким-то пунктам 58-й статьи и заслуживает наказания. «Тройка» заочно, в отсутствие обвиняемых, принимала списком постановление: «определить меру наказания…» Выбор этих мер был небольшой: расстрел или, в лучшем случае, новый лагерный срок от 6 до 10 лет.

Самым удобным для УНКВД в этом способе расправы с невиновными была быстрота подготовки и проведения карательных акций. На освободившиеся места расстрелянных или отправленных назад в лагеря с добавочным сроком в тюрьму можно было посадить новых арестованных. Получался удобный конвейер.

Но таким упрощенным путем НКВД расправлялось, как мы говорили, в основном с третьестепенными «врагами народа». Такая «черная» работа, конечно же, не очень ценилась в НКВД. За нее нельзя было надеяться получить новое звание, повышение по службе и, тем более, какие-либо награды, — для этого нужно было подготовить громкий судебный процесс. Вот на такой-то «работе» более высокого уровня и сосредоточили свои усилия колымские чекисты нового призыва.

Террористы и повстанцы

Результаты «работы» чекистов по развертыванию репрессий на Колыме стали ясны уже через полгода. 4 июня 1938 года начальник УНКВД по Дальстрою подписал для отправки в Наркомат большой документ с грифом «Совершенно секретно». Длинное название звучало многозначительно:

«Справка по делу вскрытой на Колыме антисоветской шпионской террористическо-повстанческой, вредительской организации».