Жизнь и смерть Бобби Z - [2]

К голубому стулу.

Тим сидит там с полчаса, а потом входит коренастый мускулистый человек с головой, по форме напоминающей пулю, а за ним – высокий тощий латинос с нездоровой, усеянной мелкими прыщами кожей.

Поначалу Тим решил, что коренастый лыс, но оказалось, что голова у него обрита. Холодные голубые глаза, дешевенький синий костюм и самодовольная ухмылка. Он оглядел Тима, точно Тим – куча мусора, и потом сказал латиносу:

– По-моему, это тот самый и есть.

– Усматривается несомненное сходство, – согласился бобоед.[1]

После чего коренастый усаживается рядом с Тимом, улыбается, сжимает кулак и мощно жахает Тима по уху. Боль просто нереальная, но Тиму удается не опрокинуться и удержать задницу на стуле. Это всего лишь маленькая победа, но он-то знает, что маленькие победы – это, пожалуй, самое большее, чего он может добиться.

– Ты – раздолбай по призванию, – говорит Тэд Гружа, когда Тим выпрямляется.

– Спасибо.

– А кроме того, ты станешь дохлым раздолбаем, как только вернешься обратно за решетку, – продолжает Гружа. – Он ведь дохлый раздолбай, правда, Хорхе?

– Он – дохлый раздолбай, – ухмыляясь, отвечает Хорхе Эскобар.

– Я дохлый раздолбай, – улыбается и Тим.

– Итак, мы сошлись на том, что ты – дохлый раздолбай. Теперь вопрос: что нам с этим делать, если мы вообще станем что-нибудь делать? – опять вступает Гружа.

– Я ни на кого стучать не буду, – ворчит Тим. – Разве что на ла Перрье, а тогда просто покажите мне, где подписать.

– Ты убил одного парня, Кирни, – напоминает Гружа.

Тим пожимает плечами. Во время войны в Заливе он убил много парней, и, похоже, никто об этом особо не переживал.

– Мы не хотим, чтобы ты на кого-то стучал, – возражает Гружа. – Мы хотим, чтобы ты кое-кем стал.

– Мать моя тоже этого хочет, – откликается Тим.

На сей раз Гружа бьет Тима левой рукой.

Чтобы показать, что он универсал, думает Тим.

– Совсем ненадолго, – поясняет Эскобар. – А потом иди на все четыре стороны.

– А потом живи как хочешь, – подтверждает Гружа.

Тим не понимает, о чем они, черт побери, толкуют, но «живи как хочешь» – это заманчиво.

– О чем вы, ребята? – интересуется он.

Гружа бросает на стол тонкую папку из плотной бумаги.

Раскрыв ее, Тим видит фотографию загорелого симпатяги с узким лицом и длинными темными волосами, небрежно завязанными сзади в хвостик.

– Малость смахивает на меня, – проявляет наблюдательность Тим.

– Точно, – соглашается Гружа.

Гружа явно пытается его облапошить, но Тиму плевать. Если ты неудачник из неудачников, люди просто вынуждены тебя то и дело облапошивать, таков уж порядок вещей.

– А теперь попытайся сосредоточиться, болван, – говорит ему Гружа. – Ты должен сделать вот что: прикинешься одним человеком, а потом можешь катиться куда хочешь. Весь мир считает, что «ангелы» шлепнули тебя в тюрьме. Так что, если ты получишь «новую личность», план сработает.

– Каким «одним человеком»? – спрашивает Тим.

Тиму кажется, что в глазах у Гружи вспыхивает искра – как у бывалого зэка, когда он видит в тюрьме новичка.

– Бобби Зетом, – отвечает Гружа.

– Кто это – Бобби Зет? – спрашивает Тим.

2

– Ты никогда не слышал о Бобби Зете? – У Эскобара отвисает челюсть – он не верит своим ушам.

– Да ты просто осел, раз никогда не слышал про Бобби Зета, – добавляет Гружа.

Эскобар с гордостью произносит:

– Бобби Зет – это легенда.

И они рассказывают ему легенду о Бобби Зете.

Роберт Джеймс Закариас вырос в Лагуна-Бич, и, как большинство ребят в Лагуна-Бич, он был очень крутым. У него был скейтборд, потом бугиборд, беллиборд, лонгборд – все разновидности досок для серфинга, и к тому времени, когда он стал зеленым второкурсником в колледже с весьма оригинальным названием «Лагуна-колледж», он был уже квалифицированным серфингистом и еще более квалифицированным наркоторговцем.

Бобби Зет умел читать воду, словно на ней было написано, где волны пойдут сериями по три-четыре, он знал, когда ловить пик, когда волна ломается справа или слева, когда бывает острый гребень, откат или «труба». Именно его интуиция, позволявшая предугадывать, как пойдет волна, сделала его многообещающим молодым серфингистом, известным по всей округе, а также преуспевающим предпринимателем.

Бобби Зет еще не мог по возрасту получить водительские права, а уже стал легендой. Начало ей положил рассказ о том, как Зет добрался автостопом до места первой крупной закупки марихуаны и, главное, как он добирался автостопом обратно: стоял себе на Тихоокеанском шоссе, подняв большой палец, а у ног – две найковские спортивные сумки, набитые волшебной травой.

– Бобби Зет – это сила, – так говорит про него Полный Улет, достопримечательность общественных пляжей Лагуны, современный Гомер, слагающий песнь об одиссее Бобби. Полный Улет – потому что однажды он принял шесть доз «кислоты» и обратно из этого путешествия так и не вернулся. Он вечно бродит по улицам Лагуны и достает туристов бессвязными монологами о героических деяниях Бобби Зета.

– Тощие русские девчонки могут хоть на скейтах раскатывать по Бобби – ему хоть бы хны. Вот какой он крутой, – заявляет Полный Улет. – Бобби Зет – как Антарктида, разве что пингвины на него не гадят. Первозданно-чистый. Безмятежный. Ничто никогда не тревожит Бобби Зета.