Жизнь и мысли - [259]

Почему идея Царства Божьего не вмела большого значения для ранней церкви? Потому, что она была тесно связана с ожиданием конца света. И когда надежда на приход конца света не оправдалась, идея Царства Божьего также потеряла свою силу. В результате идея спасения заняла господствующее место в вероучении. Только после Реформации постепенно возникла мысль о том, что мы, люди нашей эпохи, должны понять религию Иисуса таким образом, чтобы попытаться сделать Царство Божье реальностью в этом мире. Только благодаря идее Царства Божьего религия входит в близкие отношения с культурой.

В новые времена в догматической религии возникла тенденция, полностью отрывающая ее от мышления и одновременно провозглашающая, что религия не имеет ничего общего с миром и с культурой. Осуществление Царства Божьего на земле — это не ее дело. Главным представителем этой крайней точки зрения является Карл Барт.

Будучи наиболее современным теологом (поскольку он в наибольшей степени сжился с духом нашего времени), Карл Барт более, чем кто-либо другой, питает характерное для нашего времени презрение к мышлению. Он берет на себя смелость утверждать, что религия не имеет ничего общего с мышлением. Он хочет, чтобы религия не имела дела ни с чем, кроме Бога и человека — этой великой антитезы. Религиозный человек, согласно его утверждению, не заботится о том, что происходит в мире. Идея Царства Божьего не имеет для него никакого значения. Он насмехается над тем, что он называет "культурпротестантизмом". Церковь должна предоставить мир самому себе. Единственное дело Церкви — это проповедь истины, данной ей в откровении. Религия должна устраниться от мира.

И все же Карл Барт — которого я как человека высоко ценю — в один прекрасный момент оказывается вынужденным иметь дело с миром, т.е. делать то, чего он так хотел избежать в теории. Он вынужден защищать свободу религии от государства. И он делает это с большим мужеством. Но это показывает ложность его теории! Когда говорят, что религия неэтична, в этом есть что-то ужасное. Карл Барт — истинно религиозная личность, и его проповеди глубоко религиозны. Но все несчастье состоит в том, что он берет на себя смелость проповедовать устранение религии от мира, и, делая так, он выражает словами то, что явственно ощущается в духе нашего времени.

Духу времени не нравится то, что просто. Он больше не верит, что простое может быть глубоким. Он любит все усложненное и принимает усложненность за глубину. Он любит неистовое. Вот почему дух времени может любить в одно и то же время Карла Барта и Ницше. Дух времени любит диссонансы — в звуках, в линиях и в мыслях. Это говорит о том, как далек он от правильного мышления, ибо правильное мышление — это гармония внутри нас.

Прослеживая эволюцию религии с середины XIX в., понимаешь трагический факт: хотя среди нас и можно найти живую религию, это не те дрожжи, на которых растет мышление нашего времени.

Рассмотрим четыре пути, по которым мышление пытается прийти к религии. Первый путь есть путь материализма — религии естественных наук. Материализм объявляет войну метафизике. Он хочет только позитивного — того, что мы можем фактически знать, — и тем самым провозглашает свое понимание жизни. Этика материализма заключается в словах: ты должен жить для блага общества. Имеет ли эта форма этики значение, аналогичное значению религии? Можно ли утверждать, что человек понимает смысл своей жизни, когда он говорит: я живу для блага общества? Нет! Этика материализма неполна. Она повисает в воздухе.

Кроме того, этика материализма не является необходимой. Общество не нуждается в том, чтобы индивидуум служил ему из чувства долга. Обществу не нужна его моральность; оно может заставить его служить с помощью социальных законов, которые оно считает наилучшими. Герберт Спенсер был не только большим мыслителем, но и пророком. Он выразил опасение, не придется ли государству силой заставлять индивидуума подчиняться. Он был прав. Этика материализма не восторжествовала, поскольку в наши дни мы воочию увидели, как государство разрушает личность, чтобы сделать индивидуума своим слугой. Итак, этика материализма не может заменить религии.

Второй путь — это путь, по которому шли Кант и почти все главные философы второй половины XIX в. Как пытались они прийти к религии? Они уже не рискуют утверждать, что из этики можно вывести существование Бога и бессмертие души. Они более осторожны. Они задают вопрос: не приводит ли мышление к чему-то такому, что можно назвать Богом? Они стремятся показать, что существование этического Бога в каком-то смысле необходимо, и пытаются доказать материалисту, что без этой идеи он не может правильно жить.

Однако эта этическая религия философов второй половины XIX в. не имеет твердой основы. Ее идея Бога не обладает требуемой полнотой. То этичное, что есть в этом учении, не имеет силы. Ему недостает принудительной властности и энтузиазма, и потому эта прекрасная философская религия не оказала влияния на мышление, если говорить о мире в целом. Это что-то такое, что не может быть помещено в центр всего; она слишком деликатна, чересчур осмотрительна, от нее не исходит властных предписаний.