Жизнь и деятельность Архиепископа Андрея (Князя Ухтомского) - [10]

27

в то время как старообрядческая идеология придает данным понятиям неразрывную равноценную значимость, утверждая, что обряд сам по себе носит глубокий внутренний смысл и является важным средством духовного и воспитательного значения.

Церковно-обществснная деятельность, личное благочестие еп. Андрея, а также более чем доброжелательное отношение к древлеправославной Церкви вызывали ответные симпатии старообрядцев. Владыку выделяли из среды православной иерархии и считали чуть ли не единственным представителем истинной церковности в среде духовенства «господствующей» Церкви (349, 391). Старообрядческие публицисты ревниво оберегали симпатичного им епископа от нападок православных ретроградов, однако с горечью отмечали некоторые его срывы и обидные высказывания. Старообрядческая печать внимательно следила за общественной и литературной деятельностью преосвященного Андрея и широко перепечатывала его статьи и речи*, призывала своих читателей обратить внимание на определенные высказывания теоретического характера. Старообрядческие публицисты неоднократно указывали на неприемлемость для «господствующей» Церкви идей и деятельности епископа и считали, что место его в среде приверженцев древнего православия: «Епископу Андрею лежит прямой путь в старообрядческую Церковь. Ему место среди живых людей, бюрокритичсская среда загубит его»

Епископ Андрей прибыл в Уфу 14-го февраля 1914 года, и вскоре в местном епархиальном органе в его неофициальном отделе появилась новая рубрика «Письма к

*См., например, NN 23, 49 за 1916 г. и многие другие в «Слою Церкви». Сохранились экземпляры периодических изданий и брошюры, где надписи рукой еп. Андрея уведомляют, что данные экземпляры направляются в редакцию старообрядческого журнала.

28

пастырям Уфимской епархии». Всего их было напечатано 41, а затем письма за 1914 и 1915 годы вышли отдельными изданиями. Было много статей подобного характера и помимо этой рубрики, в частности, беседа архиерея с клириками города Бирская, записанная местным священником, также была опубликована в «Епархиальных ведомостях».

Сам замысел подобных посланий несомненно возник под воздействием статей владыки Антония (Храповицкого); посвященных пастырскому богословию и опубликованных им во второй половине 90-х годов прошлого века: одна работа так и называлась — «Письма к пастырям». Разумеется, опора мировоззрения обоих епископов лежит в основополагающих идеях православия, но также явно, что в форме изложения и в определении проблем владыка Андрей, исходя из наставлений своего учителя, не ограничивался ими. Еп. Антоний утверждая, что в первые века христианства, когда жизнь общества «протекала под непосредственным видимым воздействием Св.Духа (160, 11), права пастыря не проявлялись со всей их силой — в этом не было нужды. Но сейчас, «с оскудением религиозно-нравственного одушевления (160, 11) обязанности пастыря неизмеримо выросли и именно на него возложена обязанность проводника Св. Духа в сознание и сердца людей».

Подобные воззрения были основополагающими и для епископа Андрея: «дело пастыря заполнить опустошенную душу святым содержанием», — писал он (38, 221). Однако владыка видел и иные аспекты приложения усилий пастыря: наставник не только должен вносить духовные начала, — он обязан способствовать возрождению церковно-общественной жизни на принципах первоначального христианства, т. е. — воссозданию духовной атмосферы, обеспечивающей «непосредственное воздействие Святого Духа».

Можно, разумеется, рассуждать об утопичности подобных воззрений, ссылаясь на необратимость исторического процесса. Однако этот процесс привел Церковь к нынешнему ее состоянию, отнюдь не блестящему, — в особенности,

29

если говорить о церковной организации. И по-видимому, не следует делать категоричных выводов о предпочтительной возможности осуществления идей одного или другого направления. Но в виде примечания, как мне кажется, стоит вспомнить об украинских церковных братствах ХVII века, когда объединения мирян смогли отстоять православие от наступления католичества и униатства, в то время как архиереи и значительная часть клира капитулировали перед ними.

Краеугольным камнем возрождающейся приходской жизни, по мнению епископа Андрея, должен стать преображенный, пользующийся доверием паствы священник. Вся жизнь его должна являть собой пример служения идеалам христианства. Владыка подвергает анализу терминологию, сложившуюся в русском православии и высказывает мысль о разлагающем действии самого определения клира как «духовенства», что, по его мнению, гасит стремление пастырей к самоусовершенствованию: «духовенство не делается духовным оттого, что оно носит особое «духовное» платье и длинные волосы; не делается мирянин — «духовным» человеком оттого, что причисляют к духовенству и дают церковно-гражданские права; — нет, но когда он исполняет свои обязанности, когда он через церковное служение и постоянный подвиг возвысится до благодатных переживаний, только тогда всякий клирошанин делается действительно духовным - одухотворенным существом» (59, 694). Безусловно, владыка помятует о дарованной священнику благодати, но утверждает, что «очень часто пастырь своим невниманием к добродетельной жизни заглушает в себе благодать — дар, полученный в хиротонии». Священник обязан постоянно помнить, что он «лишь глиняный сосуд, наполненный славой Божией» и «позаботиться, чтобы не осквернить эти сосуды греховною скверною, а сделать достойным вместить сокровище благодати Христовой» (39, 730). Пастырь обязан постоянно совершенствоваться нравственно и повышать свой