Жизнь Галилея - [6]

Аплодисменты.

(Раскланивается, к Сагредо, тихо.) Пустая трата времени.

Сагредо (тихо). Ты сможешь заплатить мяснику, старик.

Галилей. Да, им это принесет деньги. (Снова раскланивается.)

Куратор (подымается на возвышение). Ваше превосходительство! Высокая Синьория! Снова, в который раз, страница славы в великой книге искусств покрывается венецианскими письменами.

Вежливые аплодисменты,

Куратор. Ученый, пользующийся мировой славой, передает вам исключительное право на изготовление и продажу прибора, который, несомненно, встретит самый высокий спрос.

Аплодисменты усиливаются.

Надеюсь, вы заметили, что с помощью этого прибора во время войны мы сможем распознать число и вооружение вражеских кораблей за целых два часа до того, как они увидят нас. Так что мы сумеем, установив силы противника, заблаговременно решить - преследовать его, нападать или обращаться в бегство.

Бурные аплодисменты.

Итак, ваше высокопревосходительство, высокая Синьория, ныне господин Галилей просит вас принять этот изобретенный им прибор, это свидетельство его дарования, из рук его очаровательной дочери.

Музыка. Вирджиния выступает вперед, кланяется, передает трубу куратору, тот передает ее Федерцони. Федерцони устанавливает трубу на подставке,

наводит; дож и советники подымаются на возвышение, смотрят в трубу.

Галилей (тихо, к Сагредо). Не могу тебе обещать, что вытерплю эту комедию. Господа думают, что получают сейчас доходную игрушку, но это кое-что побольше, значительно больше. Этой ночью я ее направил на Луну.

Сагредо. Что же ты увидел?

Советник. Господин Галилей, я вижу укрепления Санта-Розита. Вон там, на лодке, сели обедать. Жареная рыба. Я чувствую аппетит.

Галилей. Пойми, астрономия остановилась на месте тысячу лет тому назад, потому что у нее не было подзорной трубы.

Советник. Господин Галилей!

Сагредо. К тебе обращаются.

Советник. В эту штуку слишком хорошо все видно. Я должен буду сказать моим дамам, что теперь им уже нельзя умываться на крыше.

Галилей. Она не светится, не излучает свет.

Сагредо. Что?

Галилей. Знаешь ли ты, из чего состоит Млечный путь?

Сагредо. Нет. Галилей. А я знаю.

Советник. За такую штуку можно запросить десять скуди, господин Галилей.

Галилей кланяется.

Вирджиния (подводит Людовико к отцу). Людовико хочет тебя поздравить, отец.

Людовико (смущенно). Поздравляю вас, сударь.

Галилей. Я ее усовершенствовал.

Людовико. Да, сударь. Я видел. Вы сделали футляр красным. В Голландии был зеленый.

Галилей (к Сагредо). Я даже спрашиваю себя, не смогу ли я с помощью этой штуки доказать некое учение.

Сагредо. Возьми себя в руки.

Куратор. Ну теперь вы имеете верных пятьсот скуди прибавки, Галилей.

Галилей (не обращает на него внимания, к Сагредо). Разумеется, я очень недоверчив к себе и остерегаюсь поспешных выводов.

Дож, толстый застенчивый человек, подходит к Галилею и неуклюже пытается

заговорить с ним.

Куратор. Господин Галилей, его высокопревосходительство дож.

Дож пожимает руку Галилею.

Галилей. Да, верно, пятьсот скуди. Вы удовлетворены, ваше высокопревосходительство?

Дож. Увы, так уж повелось, что нашей республике нужен какой-нибудь повод для воздействия на отцов города, чтобы хоть что-нибудь перепало ученым.

Куратор. Но, с другой стороны, господин Галилей, ведь нужно иметь стимул.

Дож (улыбаясь). Нам нужен повод.

Дож и куратор подводят Галилея к советникам; они окружают его.

Вирджиния и Людовико медленно уходят.

Вирджиния. Ну как, я все правильно делала?

Людовико. По-моему, правильно.

Вирджиния. О чем ты думаешь?

Людовико. Да нет, ничего! Но зеленый футляр был бы, пожалуй, так же хорош.

Вирджиния. Мне кажется, что все очень довольны отцом.

Людовико. А мне кажется, что я начинаю кое-что понимать в науке.

III

10 января 1610 года. С помощью подзорной трубы Галилей открывает в небесном пространстве явления, которые подтверждают правильность системы Коперника. Друг предостерегает его от опасных последствий этих открытий, но Галилей

утверждает, что он верит в человеческий разум

Десятого января тысяча шестьсот десятого года

Галилей увидал, что нет небосвода.

Рабочая комната Галилея в Падуе. Галилей и Сагредо в теплых плащах у

телескопа.

Сагредо (смотрит в телескоп; вполголоса). Край зубчатый и шершавый. В темной части, вблизи светящегося края, светящиеся точки. Они выступают одна за другой. Свет растекается от них на все большие участки, и там он сливается с большой светящейся частью.

Галилей. Как ты объяснишь, что это за точки?

Сагредо. Этого не может быть.

Галилей. И все-таки есть. Это горы.

Сагредо. Горы на звезде?

Галилей. Огромные горы. Их вершины позолотило восходящее солнце, а вокруг на склонах еще ночь. Ты видишь, как свет, начиная с вершин, распространяется по долинам.

Сагредо. Но ведь это противоречит всему, что учит астрономия вот уже две тысячи лет.

Галилей. Именно так. Ты видишь то, чего не видел еще ни один человек, кроме меня. Ты второй.

Сагредо. Но Луна не может быть Землей с горами и долинами. Так же как Земля не может быть звездой.

Галилей. Нет, Луна может быть Землей с горами и долинами, и Земля может быть звездой. Это обычное небесное тело, одно из тысяч. Посмотри-ка еще раз. Кажется ли тебе затемненная часть Луны совсем темной?