Жизнь евреев в России - [5]

Разнообразный материал, находившийся в распоряжении комитета и ныне ставший достоянием исторической литературы, с неотразимой убедительностью свидетельствовал, что евреи, не как таковые, приносили с собою зло: что бедность и пьянство крестьян коренились в сложных социально-экономических условиях, созданных и увенчанных крепостничеством; что если евреи и наносили крестьянам ущерб, то это вызывалось причинами общего социально-экономического характера, и что всякий, будучи на месте евреев, поступал бы одинаково с ними. Этот материал свидетельствовал, что евреи являлись такой же жертвой общего положения, как и крестьяне: они вели нищенскую жизнь, платя притом двойные – в сравнении с христианами – подати. Весь доход от пьянства крестьян поступал в руки помещиков и в казну. Самый влиятельный и суровый в свое время официальный обвинитель евреев, поэт Державин, так писал в частном письме всесильному генерал-прокурору Оболянинову: «Трудно без погрешения и по справедливости кого-либо строго обвинять. Крестьяне пропивают хлеб жидам и оттого терпят недостаток в оном. Владельцы не могут воспретить пьянства для того, что они от продажи вина весь доход имеют. А и жидов в полной мере обвинять также не можно, что они для пропитания своего извлекают последний от крестьян корм».

В корне изменить ненормальные условия существовавшего порядка комитет не мог. Он был далек от мысли об ограничении власти помещиков и нарушении их материальных интересов. От благосостояния помещика зависело благосостояние страны, а власть помещика, казалось, поддерживала существующий государственный порядок. И потому из трех, быть может, одинаково невольных виновников общего бедствия – помещика, еврея и крестьянина – комитет решил осудить одного еврея. Такая мера, как могло казаться, не носила общегосударственного характера, и осуществление ее не должно было нарушить социально-экономический уклад тогдашней русской жизни.

Но правительство вскоре само должно было признать, что выселение евреев из уездов как мера, резко противоречившая условиям действительности, невыполнима даже при помощи военной силы, которая была применена в этом случае.

Сперва пришлось отсрочить выселение, а потом приостановить его, причем для рассмотрения специально этого вопроса был учрежден в 1809 году особый комитет в составе лиц, близко знакомых с положением дел в бывших польских губерниях. Комитет работал три года и, всесторонне изучив обширный, разнообразный материал, накопленный в течение двадцати пяти лет, собрав вместе с тем новые данные, он пришел к убеждению, что евреи не только не являются в уездах вредным элементом, но, напротив, представляют собой положительный фактор в смысле экономического развития края, и поэтому признал необходимым «решительным образом» прекратить возникшие замешательства: оставить евреев на местах и сохранить за ними право на аренду и торговлю водкой. В пространном докладе, по сию пору не утратившем своего значения, комитет утверждал, что еврей отнюдь не являлся виновником бедствия в крае, не он виновник чрезмерного винокурения, пьянства и убожества крестьян. «Доколе у белорусских и польских помещиков, – говорилось в докладе, – будет существовать теперешняя система экономии, основанная на продаже вина, доколе помещики не перестанут, так сказать, покровительствовать пьянству, дотоле зло сие, возрастая год от году, никакими усилиями не истребится, и последствия будут всё те же, кто бы ни был приставлен к продаже, еврей или христианин. Известно, впрочем, – свидетельствовал далее доклад, – что сии последние (то есть евреи) никогда продажею вина не обогащались, а извлекали одно только пропитание и удовлетворение лежащих на них повинностей».

Комитет таким образом возложил ответственность за бедствия края, связанные с пьянством крестьян, на помещиков (вместе с тем, в сущности, и на правительство, поддерживавшее в этом помещиков). И что особенно заслуживает внимания, это то, что при разрешении вопроса он совершенно устранил национальный элемент как не игравший никакой роли в указанном общественно-экономическом явлении.

После этого мысль о всеобщем выселении евреев из сел и деревень уже никогда более не возникала, но самый вопрос, в виде частных выселений в отдельных местностях, продолжал существовать до наших дней. В некоторых таких случаях, как мотив, вновь выдвигалось обвинение в спаивании крестьян, но оно уже не имело своего прежнего господствовавшего значения.

В 1821 году следует предписание о выселении евреев из казенных селений Черниговской губернии, так как в качестве перекупщиков они держат в порабощении казенных крестьян и казаков. В 1822 году эта мера распространяется на Полтавскую губернию, несколько позже – на белорусские губернии, а также Гродненскую и Подольскую. Несмотря, однако, на усилия администрации, эти меры полностью не были осуществлены. Условия действительности властно протестовали против подобных репрессивных мер и крепко держали еврейское население на старом месте. Поэтому в 1835 году последовало распоряжение о приостановке выселения.

В 1843 году в основу меры выселения было положено совершенно новое начало: последовало выселение евреев из округов военных поселений Киевской и Подольской губерний по каким-то «военным» соображениям.