Жизнь экспромтом - [2]

Морщась от боли, так как ручки пластиковых сумок отчаянно оттягивали ей руки, она поднялась на ноги и, пошатываясь, направилась к нужному ей выходу, стараясь по дороге ничего не потерять. Но это оказалось не так-то просто. Она не сделала и сотни шагов, как одна из ручек все-таки лопнула и содержимое одной из сумок раскатилось по полу, причем одна из коробок с чипсами ухитрилась катапультироваться и пролететь наподобие ракеты через весь холл, приземлившись вдалеке, под рядами пластиковых стульев. В отчаянии Фрэнки снова застонала. Ситуация становилась почти смешной. С такой скоростью она точно никогда не доберется до выхода на посадку и, разумеется, опоздает на рейс.

Но тут внезапно краем глаза она заметила нечто, что могло ее спасти, — предмет ее тайных молитв! — сияющую металлическую тележку, беспризорно стоящую возле автоматических дверей. По ее телу прокатилась волна нервной дрожи. Она сделала прыжок, достойный искусства хорошего акробата, и триумфально забросила свой рюкзак в багажное отделение вожделенной тележки. Наконец-то в ее жизни случилось хоть что-то правильное и хорошее. Она глубоко вздохнула и уже собралась насладиться чувством облегчения, как тут за ее спиной раздался голос:

— Прошу прощения, это моя тележка.

— Пардон?

Она медленно развернулась на 180 градусов. Напротив рекламы, гарантирующей пятидесятипроцентную прибыль в случае, если клиент воспользуется услугами посредников данной фирмы, стоял мужчина, одетый в выцветшие джинсы и клетчатую фланелевую рубашку. Фрэнки смерила его глазами сверху донизу, заметила поношенные кожаные ботинки, протертые до дыр «левайсы», закатанные рукава рубашки, наполовину обнажавшие крепкие, загорелые руки, и пару браслетов на запястьях — из тех, что обожают носить хиппи. На шее его болталась серебряная цепочка, половину лица скрывала тень от надвинутой на глаза потертой ковбойской шляпы. Он был похож на неряшливую копию рекламы «Мальборо». Тут до Фрэнки внезапно дошло, что она его разглядывает.

— Это моя тележка, — снова повторила ходячая реклама «Мальборо» с глубоким нью-йоркским акцентом, лениво потирая подбородок, покрытый, по всей видимости, недельной щетиной.

Фрэнки посмотрела на тележку, а потом снова на американца. Она ненавидела любые конфликты и, казалось, всю жизнь собиралась прожить, рассыпаясь в сплошных извинениях. Она предпочитала просить прощения даже в тех случаях, когда виноватой выступала явно не она. Но тут, очевидно, нашла коса на камень. Сошелся целый комплекс причин: водка, роковые неудачи последней недели, напряжение нервов перед посадкой на самолет. Все это возымело на нее такое действие, что она — вопреки своей обычной манере поведения — повела себя крайне эксцентрично. Казалось, что на этой тележке в данную минуту сосредоточилась вся ее жизнь и она могла пожертвовать всем, чем угодно, только не ею.

— По-моему, вы ошибаетесь, — произнесла она вежливо, но твердо. — Это моя тележка. — Она говорила медленно, подчеркивая каждое слово и, как щитом, загораживая тележку всем своим телом. По идее, мистер Ковбой должен был теперь повернуться и убраться восвояси.

Но не тут-то было.

— Я так не думаю, — сказал он, помотав головой, и тут же начал грузить свой багаж на ту же самую тележку — огромный черный треножник, поцарапанные металлические кейсы для видеотехники и невероятных размеров портплед.

Фрэнки наблюдала за ним, не веря собственным глазам. Наглость этого парня превосходила всякие границы. Решив ни за что не отступать с поля боя, она водрузила свои пластиковые пакеты поверх его аппаратуры и схватилась за ручку тележки. Он сделал то же самое.

— Эй, послушай, у меня нет времени на подобные штучки, — сказал он. — Я опаздываю на самолет. — Он убрал свисающую на глаза прядь волос и сурово посмотрел на Фрэнки.

Фрэнки вспыхнула. Он, видите ли, опаздывает на самолет! А она, по его мнению, что здесь делает? Стала бы она торчать без крайней необходимости в отделении для отъезжающих! Приятно провести время она могла бы и в другом месте. Фрэнки сжала зубы и решила стоять до конца.

— Прошу прощения, но я тоже опаздываю на самолет.

В ответ он только пожал плечами.

— В таком случае мы оба в одинаковой ситуации, — произнес он и легко покатил тележку через холл, сопровождаемый Фрэнки, которая вцепилась в ручку железной хваткой и ни за что не соглашалась выпустить ее из рук.

— Черт подери, какой же вы хам, — выдохнула она, не в силах больше сдерживать свое возмущение, в то время как он спокойно вкатил тележку на движущуюся ленту транспортера. В уголках его рта играла легкая самодовольная ухмылка.

— Это моя тележка, — снова повторил он. Рыцарство, очевидно, не входило в число распространенных понятий по ту сторону Атлантики и относилось разве что к числу ругательств.

Но самое ужасное было то, что этот тип ее полностью игнорировал!

— Вы слышали, что я вам сказала?

Не услышать Фрэнки было просто невозможно: ее голос эхом раскатился по всему отделению для отъезжающих. Но он решил не отвечать. Вместо этого он продолжал быстро катить тележку по движущемуся транспортеру, напирая на нее обеими руками. В таком положении они представляли собой забавное зрелище: спокойный, целеустремленный мужчина в ковбойской шляпе и пьяная, растрепанная женщина с дырой на колготках, оба сумрачно вцепились в одну и ту же тележку и при этом никто из них даже не смеялся! Вместо этого они как будто вели безмолвный поединок, который продолжался до тех пор, пока они не достигли — внезапно — конца движущейся ленты транспортера, от чего Фрэнки едва не свалилась.