Ничуть не прячась, Маша приблизилась к сидящим на бревнышке и мирно беседующим мужчине и женщине. Но они ее вовсе не замечали, увлеченные разговором. Вот так поворот событий! И что же, извольте сказать, она должна теперь делать? Она кашлянула. Звук получился тихий и жалобный и к тому же потонул в слабом шелесте листьев — ветра хоть и не было, но редкие его порывы все же набегали со стороны залива и забирались в ветвистую зелень берез.
— Гм-м-м… кх-е… — покашляла Маша еще раз. Эффект прежний. Она могла бы просто взять и подойти к славно беседующим голубкам, но что-то ее удержало от этого простого, казалось бы, шага. Какая-то непонятная сила. С замиранием сердца она подогнула колени и уселась прямо в траву, разложив вокруг себя широкий подол юбки, и как ни в чем не бывало стала смотреть в небо — ведь имеет она, право сидеть тут и любоваться природой? Но уши ее чутко улавливали обрывки разговора.
— А зачем мне попутчик? — Светланин голос звучал задорно и, как показалось Маше, вызывающе. — Мне и одной хорошо путешествовать. Сама себе хозяйка. Хочу — еду, хочу — гуляю. Помните кошку, которая гуляла сама по себе?
— Так ведь то кошка… — Голос мужа звучал вкрадчиво.
— А женщины те же кошки, — засмеялась Светлана. — Не любят, когда их обижают, но любят, когда их ласкают. — При слове «ласкают» Маша почувствовала в груди острый укол и легкое затмение в глазах. Так вот она какая, эта Светлана? Укол неожиданно превратился в тупую и давящую тяжесть, которая не давала Маше дышать. Что это? — испугалась она. Неужели ревность, про которую ей приходилось только читать и ни разу не испытать? Неужели судьба, подарив ей столько прекрасных мгновений, сейчас вот так разом все и отнимет? Не может этого быть, не может Павел, ее Пашка, ее верный и надежный, самый любимый и замечательный мужчина, ласковым взглядом смотреть на какую-то чужую женщину, говорить ей какие-то подозрительные слова, касаться ее одежды и… что там еще у них происходит? Она не в силах была пошевелиться, не то что смотреть в ту сторону, откуда раздавались голоса. Она сидела в траве и задыхалась. Грудь ее распирала обрушившаяся на нее самая настоящая тяжелая, удушающая ревность… В это мгновение Маша готова была умереть. Она представила себя на зеленой траве, лежащей бездыханно в красивых шелковистых складках одежды. Собственный неживой образ, трагически красивый, доставил ей какую-то мстительную радость. И эта радость вывела ее из обморочного отупения.
— А вы, Светлана, нравитесь Сергею, — дошел до ее сознания голос Павла.
— Да, я это заметила, — снова засмеялась злодейка-разлучница, в образе которой Светлана уже вовсю фигурировала в Машином воспалившемся мозгу. — Только что с того? Он такой же неприкаянный, как и я. В этом мы с ним похожи. А вот у вас замечательная жена — красивая и веселая. И неглупая.
Маша остолбенела.
— О, Маша у меня… она… у нее… — Голос мужа показался Маше смущенным. Она вся превратилась в слух, готовясь услышать что-то самое главное в своей жизни.
— Не трудитесь, по вашему виду и так ясно, что вы в нее влюблены. Это, знаете, не часто бывает у зрелых супругов. Берегите ее. Другой такой не найдете. Я ей очень завидую.
Маша прикусила губу. Улыбка помимо воли расцвела на ее лице. Вот идиотка! Надо же до такого додуматься — расстаться с жизнью на самом интересном месте и не захотеть узнать, что там дальше будет! Нет, дудки, не такая она дурочка подозрительная. Она рассудительная и спокойная, а всякая там ревность — это для глупых героинь из романов. И на вы разговаривают…
Тут она снова услышала веселый смех.
Приподнявшись, Маша увидела, как Светлана, решив, видимо, согреться, прыгает на прибрежном каменном выступе. Ничего не скажешь, хороша, и сама, по всему видно, это осознает. И демонстрирует, не иначе как нарочно. И именно ее, Машиному, мужу! Знакомый уже укол царапнул Машино сердце. Тут Светлана оступилась и готова была свалиться в воду, но Павел оказался на месте — подхватил ее на руки и поставил на землю. Маша, увидев эту сцену — Павел, прижимающий к себе красотку, — чуть было не взвыла, но вовремя опомнилась. Еще решат, что она за ними специально подглядывает! Или подслушивает. Этого еще не хватало. Она тут просто сидит себе, в небо смотрит. Маша подняла голову повыше и посмотрела высоко в небо, заставив выкатившиеся было слезы вкатиться обратно. Перепады чувств, оказывается, способны забрать сто-олько сил, она и не подозревала об этом…
— Тут опасно так резвиться, — донесся до нее укоряющий голос мужа.
— Ой, спасибо. Что-то я и в самом деле не подумала.
— Давайте возвращаться. Маша там костер раздула, воду ждет…
Машу как ветром сдуло. Вихрем понеслась она через кусты, напрямик, без дороги, оцарапывая руки и цепляясь юбкой за колючие ветки. Отбежав на приличное расстояние, она, сделав как можно более беззаботное лицо, пошла навстречу парочке, придумывая на ходу, что бы такое изящное сказать. Но навстречу ей шел… один Павел. Он нес котелок с водой, и в выражении его лица нельзя было заметить ничего подозрительного.
— Надо же, и года не прошло! — непринужденно воскликнула Маша.
