Жизнь - борьба - [55]

Спрашиваю младшенькую из женщин: «Хочешь, Александра, чтобы твоя мамка была смотрящей над всеми моими базами и территориями?» Она смеётся и так же шутливо отвечает: «Коль платить будешь хорошо, чего же отказываться?» — А далеко ли ехать на те заимки? — А свет то там проведён электрический? «Давайте так, — продолжаю я уже серьёзнее, — вы обе подумайте хорошенько» — Время у тебя, Серафима Никитична, аж до февраля будущего года. — До тех пору у тебя и здесь дел выше крыши навалится. «А к зиме, — снова прикалываюсь, — мы вам там электричество проведём и дома построим с бассейнами и оранжереями». Не принявшая моего игривого тона, Серафима интересуется реальным размером площадей и количеством народа который надо «пасти». Мне очень нравится такая её основательность и внимательность к моему предложению, потому отвечаю как есть.

— Сейчас, четыре мои территории, на зауральских землях, приближаются, по размерам, к площади Западной Европы. — Планирую, ещё столько же занять в Австралии, Сиаме, Южной Америке. — Население проживающее там пока не поддаётся точному прогнозированию. — Люди постоянно прибывают. — В скорой перспективе народа будет в три — четыре раза больше чем в Питере. — Думаю, около шести — семи миллионов. Чувствую, что она верит и не верит. Решаюсь привести все мои доводы.

— Конечно, сейчас ты не готова всё это хозяйство вести. — Начальные этапы строительства, как самые сложные, лежат на мне. — Говорю о своих планах насчёт тебя для того, чтобы ты знала к чему готовиться и привыкала к будущим масштабам работы. — Если всё пойдёт как задумывается, в марте — феврале семнадцатого года смогу передать тебе общее руководство, а сам буду заниматься более важными делами перспективного планирования. Конечно, не стал уточнять, что в конце июня 1917 года, когда по амнистии временного правительства выйдут восемьдесят процентов уголовников, Серафиму, вместе с приёмной дочкой, прирежут разбушлатившиеся братки. Не сказал и о базе данных, которыми смогу обогатить её изворотливый криминальный ум. Пусть кумекает как справляться будет на пустом месте, с теми мозгами, что имеет. Если понадеется на знания из двадцать первого века, — совсем хитрить и мудрить разучится. Последний день моего заграничного турне, проходит очень хорошо. «Даже слишком хорошо, — вспоминаю о необходимости распространения «лекарства» в регионах Южной Америки. Не помешает и в Северную заглянуть, особенно Канаду и на Аляску, в которых ещё не бывал. Африка вообще упущена из внимания. Во всех этих регионах свой самобытный уклад, не похожие друг на друга обычаи. Стоит следовать совету Серафимы и больше заниматься предварительным изучением перспективных регионов, намеченных для размещения моих генов.

Александра разрезает уже второй штрудель. Я с удовольствием уписываю третий кусок. Только сейчас фиксирую в памяти, что серьёзно не ел с тех самым пор как обедал у Николая второго, больше недели назад. Давно понял, что энергия моему организму поступает не от пищи. Кушанья интересны только по показателям их новизны и вкусовой необычности, как например сейчас. Все здешние люди виртуальны как и вся эта реальность. Потому так легко могу прокормить резко возросшее население зауральских баз. Сокращение пайка никак не сказывается на их работоспособности. Но совсем без пищи оставить нельзя по психологическим причинам. Рано или поздно вся история становления и развития моих баз будет известна широкой общественности. Следовательно, думать о будущем, правдоподобном её отражении следует беспокоиться уже сейчас. Научным работникам, самим попросившим обеспечить их концентрированным питанием, для сокращения непродуктивных трат времени, ещё можно нарисовать красивую сказку. Работягам, корчующим лес и ворочающим брёвна на строительстве домов и заводов, оправдать их голодный паёк будет невозможно. Вспоминая моих мужиков — помощников, вспомнил моих мужиков — детёнышей. «Серафима, — шумно прихлёбываю чай из блюдечка, как принято сейчас, — ты мне про ребёночка нашего так и не ответила?» — Я ведь серьёзно спрашиваю, тебе кого интереснее воспитывать, — мальчика или девочку? — Ты не стесняйся, заказывая любой пол и в любом количестве. — Лишь бы тебе было не лень рожать, хоть роту можем настрогать.

Серафима чуть не поперхнувшись крошками пирога, откашлявшись, отвечает: «Да какую роту милай, я ведь вообще не рожала, отбили мне смолоду «родилку» — то» — И несколько слезинок бандитки капнули в чай. Я грустно улыбнулся и посоветовал вспомнить сегодняшнюю ночь, — этот вот пирог — поднял я кусок штруделя. «Да ты взгляни на себя в зеркало — то, — махнул я в сторону большого трюмо в прихожей, — и скажи сколько тебе лет?» Уже вслед убегающей женщине прокричал: «Какие же могут быть шутки с моей главной помощницей». Крик радости из коридора возвестил одобрение моего омоложения женщины. «Так это же сколько мне сейчас?» — осторожно, ещё не веря в чудо, спросила Серафима. Покачав головой, ответил: «Сколько хочешь, столько тебе и будет» — Недоверчивая ты моя. — Могу моложе Александры сделать? — Даже такой — то, тебя не все бывшие подельники узнают. — Твои нервы поберёг, чтобы легче отбиваться от расспросов и нездоровых подозрений. «Говори, — какого пола ребёнка хочешь, — вернулся я к главной теме, — и сколько штук?» Рассмеялся, увидев как женщина упала на колени, при входе на кухню. «Неужто ты отцом моего ребёнка будешь, — батюшка?» — ткнулась она головой в пол, при своих последних словах. Сидеть далее было уже совсем не удобно, потому резко вскочил и поднял будущую мать, усадив на соседнюю лавку. «Кончай свои коленки бить, — приказал я тихо, — и спину гнуть прекращай» — Это всё сейчас моё.