Жизнь - борьба - [29]

Хозяйка слегка удивилась, так быстро увидев меня уже с покупками на пороге. «Я, бывает по два часа хожу, а ты минут за двадцать обернулся» — встретила она меня удивлённым возгласом. Молча показываю плетёнку, комментируя: «Не удержался, взял попробовать, заодно отметить успешно завершившуюся половину моих гастролей». Всплеснув руками, обрадованная женщина побежала будить мужа. Едва успеваю крикнуть во след, что собираюсь ещё зайти к тёте Инессе и долго гостить мне у них некогда. Как и рассчитывал, Владимир Ильич поторопился. Сидит в майке и застиранных домашних штанах на подтяжках, протирая не умытые глаза. Радостно щурится на меня, как всегда находя мудрое приветствие: «Ты, Василий, всё с какой нибудь доброй вестью являешься» — перевёл весёлый взгляд на бутылку. «Вообще то, взял её для похода в гости к Инессе Арманд, — комментирую и одновременно оправдываюсь, — а с вами попробуем, чтобы знать, что мне не всучили на рынке какую — то гадость». Ленин радостно хохочет и грозит мне коротким пальцем, всё ещё измазанным чернилами от постоянного литературного труда. «Смотри, — заговорщически наклоняется ко мне, — если отравишь нас вместе с Надеждой Константиновной, будешь каждый день бегать за продуктами, пока мы за место на горшках будем ссориться» — сам же, раскатисто и заразительно расхохотался. Тётя Надя, уловившая последние слова, вспыхнула румянцем, но тут же оттаяла. «Васенька у нас медик, — вспомнила она, что меня не стоит стесняться, — вон как быстро тебя от вульгарного поноса вылечил» — не удержалась подколоть Ильича в отместку. Тот понял тонкость намёка и разразился ещё больше, пытаясь сдержать смех. Все довольные друг другом, мы продегустировали принесённый напиток. «Ого, да ты самое женское вино откопал! — воскликнул смеясь дядя Володя. — Малага самое лучшее вино по меркам французов» — он посмотрел на свет тёмно — рубиновую стопочку. В Париже двенадцатого века ему присвоили звание «Кардинал», а наша императрица Екатерина вторая только это вино разрешила ввозить беспошлинно, так оно ей понравилось. Знаниям и памяти Ульянова можно было только позавидовать. «Передавай Инессе привет от нас, да поспеши, она в десять часов уроки даёт, — предупредила Надежда Константиновна, — и не слушай дядю Володю про лучшее вино, тебе ещё рано». «Так я и сказал продавцу, — пропищал я нарочито шумно отхлёбывая, — что моей маме нужно самое дорогое и вкусное какое есть». Немного подождав, пока восстановится тишина, серьёзно продолжил: «Как же я к женщине в гости приду с дурным вином» — пока хозяева соображали как понимать такие мои слова, завершил — Она же может подумать, что и цели у меня такие же!? Тут уже все грохнули в голос, не в силах сдержаться. Дождавшись когда они чуть успокоятся, недовольно продолжил мысль: «Чтобы не подумала, что я пришёл подпоить её и обокрасть» — Она же меня только один раз видела и не знает так как вы. Ульяновым стало немного неловко за неверно понятые слова ребёнка, но переглянувшись они снова захохотали. Изображая обиженность я встал из за стола и мудро заметил: «Каждый судит о другом в силу собственной испорченности». Хозяева удивлённо поперхнулись смехом и уставились на меня испуганно. «Больше вам не буду наливать» — сказал абсолютно серьёзно глядя на них. Взял бутылку со стола и шкодливо подмигнул на прощание, обняв большую бутылку обоими руками. Взрывы смеха, раздающиеся со второго этажа, провожали меня даже на улице.

Инесса Арманд с подругой обсуждали письмо Александры Коллонтай из Америки, когда появился я с бутылкой вина. Представив меня подруге, Розе Гримм, замечает: «От тебя Василий очень вкусно и сладко пахнет, не иначе попробовал по дороге». Рассказал, как было дело. Передал привет от дяди Володи и тёти Нади. Пожаловался женщинам на обидевших меня насмешками, взрослых дегустаторов. Рассказав как всё было рассмешил и их. Уже совершенно раскрепощённые, мы выпили по первой и я вновь получил самые лестные оценки своему выбору. Инесса вспомнила, как совсем недавно они видели упоминание обо мне в местной газете. «Неужели это верно, — обратилась она ко мне с рюмкой в руке, — что ты можешь лечить всех людей, как мне говорила Надежда Константиновна». «Теперь вот в газетах пишут, — добавила Роза — не все же они обманываются в такой важной теме как здоровье». Не зная как найти оптимальный выход, чтобы и не соврать и не рассказывать слишком много, признался: «Конечно, чем — то я обладаю» — по детски отхлебнул из рюмки. «Но моя подельница, как журналистка, наверняка специально раздула шумиху». Обе революционерки заинтересовались незнакомым словом. Пришлось со смехом рассказать, что в моей родной Сибири все знают это понятие от кандальников, часто живущих у нас на ссылке. «Если вы будете проходить в суде по одному делу, то будете называться «подельники»» — заставил их снова рассмеяться простоте понятия. Таким не хитрым ходом удалось отвести разговор от щекотливой темы моих способностей. «Так в вашей деревне живут ссыльные?» — наивно поинтересовалась тётя Роза. Опять рассмеявшись, притворяясь слегка захмелевшим, отметил, что наша деревня слишком страшное наказание, чтобы селить туда провинившихся. Всех каторжников оставляют в уездном центре. «Женщинам наверное у вас очень тяжело живётся, раз такая глушь» — констатировала Инесса. Я заступился за своих как ребёнок. Чуть не стукнул кулаком по коленке, запальчиво утверждая: «В нашей деревне самые весёлые девки, песни поют как соловушки, пляшут как козочки, е…я как кошки». Уже слегка захмелевшие женщины, остолбенели с открытыми на полуслове ртами, понимающе переглянулись, едва сдерживая смех. Тётя Инесса осторожно спросила: «А кто тебе про кошек рассказал?» Я горделиво ответил: «Да парни в ночном, по секрету, хвалили наших девок». Хмель, и моя серьёзно надутая физиономия, вызвали у революционерок приступы неудержимого смеха. Абсолютно серьёзно, даже с лёгкой грустью, глядя на них, осуждающе покачал головой и заключил: «Нажрались!?» Инесса буквально покатилась от смеха, упав на диван. Вытирая выступившие слёзы, Роза Гримм, немного просмеявшись, попросила хозяйку: «Пожалуйста, не приглашай меня, когда у тебя в гостях будет Василий» — Боюсь в четвёртый раз родить. Наконец успокоившись, для чего даже выпили холодной воды, женщины уставились на меня. Конечно, я давно добавил в вино своих генов, а в кровь собутыльниц гормонов радости, серотонина, дофаминов и группы фенилэтиламинов. В нестабильном ощущении себя, которое часто случается после чересчур бурного веселья, дамы не решались первыми нарушить молчание. Высокий эмоциональный подъём мог бросить как в новый приступ смеха так и в бурю слёз. Роза как раз разводилась со своим мужем который забирал у ней по суду троих детей. Инесса очень бы хотела развеселить подругу, но опасалась всё испортить. Буквально полчаса назад сильная швейцарка плакала у ней на плече. Поняв весь расклад сил, спокойно и грустно заметил: «Наверное мне вино на базаре порченое всучили, — завис в раздумье, а потом добавил, — как у нас говорят со смехулёчками» — и по старушечьи — глубокомысленно, поджал губы. Как и ожидал моё простенькое выступление, с образцом самого примитивного юмора, спровоцировало истерически бурный взрыв веселья у обеих женщин. До плавного выхода из очередной вспышки эмоций, пока положительных, решил переключить внимание на другую тему, иначе всё может кончиться слезами. Схватив конверт лежащий на столе, отметил явно бросающийся факт: «Какая марка красивая, да ещё и не одна!» — положил пустой конверт обратно, и спросил заинтересованно: «Что же пишут интересного из таких далёких краёв?» Тётя Роза постучал по колену подругу и по французски посоветовала: «Вот возможность проверить, как народ принимает новые идеи свободы, предлагаемые Шурочкой». Хозяйка вынула письмо из корсажа платья и увлечённо прочитала: «…Для нас, — совсем неважно, продается ли женщина одному мужчине или многим сразу, является ли она профессиональной проституткой. живущей не на свой полезный труд, а на продажу своих ласк законному мужу или приходящим, сменяющимся клиентам, покупателям женского тела. Все женщины — дезертирки труда, не участвующие в трудовой повинности… подлежат на равных основаниях с проститутками принудительной трудовой повинности. И тут мы не можем делать разницы между проституткой или наизаконнейшей женой, живущей на содержании своего супруга, кто бы ни был ее супруг…». Инесса немного задумалась, спросив: «Ты хоть немного понял?» Роза возбуждённо закричала: «Мы с тобой уже полчаса этот её абзац обсуждаем, а ты от парня требуешь моментального ответа». Инесса извиняющимся тоном ответила, что Владимир Ильич охарактеризовал этого мальчика как чрезвычайного разумного и талантливого, а сомневаться в его оценке ещё никогда и никому не приходилось. У меня сразу всплыла цитата Гегеля, которую привёл недавно дяде Володе. Потому сказал, отталкиваясь от неё: «Раз есть тема для спора, значит определённая правда есть в этой мысли» — Противоречие есть критерий истины, отсутствие противоречия — критерий заблуждения. Там же, где нет никакого противоречия, нет и самой истины. Имел ввиду Гегель, высказываясь о всех идеях. «Ведь если свобода, — как говорил дядя Володя, — это самое главное ради чего стоит биться рабочему классу и трудовому крестьянству, то должна быть свобода и женщине иметь любого мужчину, а мужчине любую женщину» — Конечно, если обе стороны не будут против. У меня возникла мысль уже о своих делах: «Как строить межполовые отношения на наших, на секретных территориях?» Женщин там становится всё больше. Вскоре, как всё систематизируется, можно будет девушек из числа обычных жителей земли набирать. Конечно, если только эти женщины не оставили потомства и не оказали большого влияния на развитие цивилизации. Как только мои мини — государства наберут мощь, как только на земле не останется угрозы для нас, любая женщина может быть принята в наше гражданство. Мои «зомби» обязаны воспроизводиться. Хорошо, сейчас идёт война и приход спасённых от смерти «зомби» ожидается порядка пяти или шести миллионов. Наши поселения похожи на военные лагеря. Нет женщин и детей, только одни мужики призывного возраста. «Выходит, это я удачно заскочил в гости!? — радовался я, слушая сцепившихся в дружеской полемике женщин про 22-летнего сына Клары Цеткин, — Константина. Они гадали, с согласия ли матери он стал любовником 36-летней Розы Люксембург. Полезную мысль мне подкинули эти революционерки! Вообще, довольно необычно строится эта игра, если это конечно игра? Который раз замечаю, что следующее направление движения подсказывает персонаж встреченный случайно. Но случайно ли? Может прав тот же Гегель, утверждавший, что — «Случайность это непознанная закономерность»?