. Нагель пишет, что «организм имеет сознательные ментальные состояния тогда и только тогда, когда есть нечто, каково быть этим организмом, — нечто, каково оно для этого организма»
[141]. Речь идет об опыте «от первого лица», присутствие или отсутствие которого не влияет на любой редукционистский анализ. Такой опыт, по утверждению Нагеля, не тождествен функциональным состояниям, поскольку представляется возможным иметь функции и не иметь опыта. В частности, Нагель
не отрицает, что сознательные ментальные состояния являются причиной поведения, он лишь отрицает, что субъективный характер опыта может быть редуцирован, что, в свою очередь, создает очевидное препятствие для физикализма. «Бессмысленно основывать защиту материализма на любом анализе ментальных феноменов, который не способен эксплицитно разобраться с их субъективным характером…. Без какой-либо идеи, тем самым, что такое субъективный характер опыта, мы не можем знать, что требуется от физикалистской теории»
[142]. Важный тезис Нагеля заключается в том, что феноменам невозможно найти исчерпывающее физическое соответствие, поскольку феномен связан с индивидуальной
тонкой зрения, а физическая теория интерсубъективна, то есть может рассматриваться вне зависимости от точки зрения. Летучие мыши, о которых говорит Нагель, интересны тем, что они обладают органом чувств, которого нет у человека, сонаром. Экстраполяция опыта — это единственный способ приблизиться к получению информации о том, «каково это быть летучей мышью», но этот способ основан лишь на игре воображения и не позволяет получить искомое знание. Человеческое воображение основывается на человеческом опыте и потому ограничено в целях экстраполяции опыта летучей мыши. У людей и летучих мышей, по словам, Нагеля, есть некоторые общие ментальные состояния, вроде голода, но из этого не следует отказывать летучим мышам в некоторых других, более частных состояниях. Люди никогда не будут обладать такими ментальными состояниями и опытными знаниями, которые доступны только обладателям таких ментальных состояний, просто в силу того, что они люди. «Рефлексия о том, каково это быть летучей мышью, ведет нас таким образом к заключению о том, что есть факты, которые не заключаются в истинности высказываний, выразимых человеческим языком»
[143]. Наконец, заключительным суждением Нагеля является то, что научные данные объективны, то есть могут быть описаны с разных точек зрения, существами с разными органами чувств. Молния, по словам Нагеля, имеет объективный характер, не исчерпывающийся ее зрительным проявлением. Данное утверждение следует особым образом отметить, чтобы вернуться к нему в целях анализа.
Что касается аргумента о каузальной роли квалиа, Джексон перечисляет два классических убеждения, согласно первому из которых, некоторые ментальные состояния не действуют на реальный мир. Второе убеждение заключается в том, что вся сфера ментального в целом «недействительна» для физического мира. Сам Фрэнк Джексон ограничивается защитой двух более конкретных убеждений. Во-первых, есть такие ментальные состояния, которые именуются квалиа, и для физического мира нет разницы, имеются ли такие состояния или нет. Во-вторых, квалиа как ментальный процесс недействительна для физического мира, но может влиять на другие ментальные процессы. В целях защиты своих утверждений Джексон рассматривает и критикует три типа соображений в пользу непосредственной каузальной роли квалиа.
В науке о поведении считается обычным, что боль является причиной, влекущей за собой поведение, направленное на устранение источника боли. Однако если относительно каузальности соглашаться с Юмом и Махом, а не с Аристотелем, придется заключить следующее: люди говорят о причинно-следственной связи, когда во всех наблюдениях за событием, называемым причиной, хронологически следует событие, называемое следствием. Человеческое суеверие порождается совпадением событий: мозг может связать некоторый жест или действие с произвольно последовавшим событием. Так формируется условный рефлекс. Основанием научного метода является экспериментальная проверка, позволяющая отделить релевантные предмету исследования факторы от нерелевантных. Но никакие повторяющиеся экспериментальные данные не позволяют ни исключить неизвестный на данном этапе определяющий фактор (такой, как релятивистская поправка в уравнениях классической механики или присутствие неизвестного катализатора), ни, в силу проблемы неполноты индукции, утверждать, что во всех подобных случаях такая же последовательность событий будет иметь место. Джексон иллюстрирует свои соображения о каузальной роли квалиа последовательностью кадров в фильме: сколько бы раз движение кулака одного актера не влекло за собой движение лица второго актера в сцене с дракой, повторяемость данной последовательности событий никаким образом не касается всеобъемлющей для данных «событий» теории, описывающей принципы работы проектора и бобины с пленкой. Так, по логике эпифеноменалистов, чувство «болезненности боли» и поведение, направленное на преодоление источника ущерба, могут иметь общую нейробиологическую причину, но при этом быть независимыми друг от друга.
