Жизнь Антона Чехова - [97]
Анкета, которую Антон распространял среди ссыльных и каторжных, включала следующие вопросы: адрес, имя, возраст, вероисповедание, место рождения, год прибытия на Сахалин, занятие, образование, семейное положение, средства к существованию, болезни. Таких статистических данных о Сахалине российские власти до сих пор не имели. За короткое арктическое лето Антон опросил 10 000 человек на территории свыше пятидесяти тысяч квадратных километров, причем перемещался по острову он большей частью пешком и по опасным дорогам, да и чувствовал себя в то время неважно. Лето 1890 года выдалось на Сахалине на редкость солнечным и теплым, но Антон не давал себе ни минуты отдыха. Помимо заполнения анкет он записывал разговоры с мужчинами, женщинами и детьми всех социальных статусов и национальностей (хотя с коренным населением встреч у него было мало). Он посещал крестьянские хутора, угольные рудники, лечебницы; присутствовал при наказании плетьми; по возможности пользовал больных. Не смог увидеть лишь смертной казни (в России смертный приговор для убийц был отменен, но на Сахалине их отправляли на виселицу).
Особое негодование у Чехова вызвала безысходная участь сахалинских детей. Летом школы были закрыты, но осенью, когда начались занятия, Антон убедился в том, что это такая же фикция, как и больницы, в которых не было ни инструментов, ни лекарств, а отпускаемые на них средства доктора тратили на коньяк. Чехову удалось склонить на свою сторону Кононовича, и тот заставил чиновников заказать у Суворина школьные учебники, а Ваню попросил прислать учебные программы и книги для чтения.
Антон отправил несколько телеграмм родным, постепенно приучая Евгению Яковлевну к мысли, что вернется домой позже, чем обещал. В конце своего пребывания на Сахалине он получил от родительницы письмо: «Голубчик Антоша, береги здоровье и не рискуй ехать ночью на лошадях, на лодке тоже опасно. <…> Извини, Антоша, что прошу тебя, привези, пожалуйста, если можно, Маше воротник, кажется, он называется песцовый, не знаю, там скажут, какие в моде, а мне 4 соболя, если недороги»[198].
Из редко доходивших до Сахалина посланий Антон уже знал, что квартиры для семьи в Москве пока нет, что Ваня потерял работу, что Ежов овдовел, что Иваненко переписывается с Ликой и что Ольга Кундасова снова куда-то исчезла. За два с половиной месяца, проведенные на острове, он отправил лишь одно обстоятельное письмо в Россию. Оно было адресовано Суворину и не содержало рискованных пассажей:
«Не знаю, что у меня выйдет, но сделано мною немало. Хватило бы на три диссертации. Я вставал каждый день в пять часов утра, ложился поздно и все дни был в сильном напряжении от мысли, что мною многое еще не сделано, а теперь, когда уже я покончил с каторгою, у меня такое чувство, как будто я видел все, но слона-то и не приметил. <…> Был у всех знаменитостей. Присутствовал при наказании плетьми, после чего ночи три-четыре мне снились палач и отвратительная кобыла. Беседовал с прикованными к тачкам. Когда однажды в руднике я пил чай, бывший петербургский купец Бородавкин, присланный сюда за поджог, вынул из кармана чайную ложку и подал ее мне, а в итоге я расстроил себе нервы и дал себе слово больше на Сахалин не ездить».
Двенадцатого октября Чеховы получили телеграмму с борта корабля, принадлежащего Добровольному флоту: «Доброволец „Петербург“, выгрузив каторжных, 10 вышел Корсаковский, заберет Антона Павловича, отправится в Одессу 13»[199]. Во Владивостоке Антон получил в полицейском управлении заграничный паспорт и послал в Петербург Александру — единственному из своей родни, кто имел надежный адрес, — короткую телеграмму: «Плыву Сингапур. Чехов».
Всем членам чеховской семьи досталось переживаний, хотя им было невдомек, какие испытания выпали на долю Антона. В его отсутствие они искали покровительства у Суворина. По пути в Крым издатель остановился в Москве и навестил Машу. И ей, и Ване он предложил работу. Мишу, который также благодаря ему получил место податного инспектора, он пригласил к себе в Феодосию. Всех чеховских отпрысков взял Суворин под свое крыло. Лишь Евгения Яковлевна чувствовала себя покинутой. Весь июль она жаловалась Павлу Егоровичу в письмах из Луки: «Ради Бога попроси Ваню, чтобы он нашел нам квартиру, второго числа [сентября] мы выедем отсюда, я замучилась от забот, что некуда приехать. <…> Нам деньги очень нужны, тебе не пишем, чтобы тебя не огорчить. Как получили от Саши, на другой день Маша послала ему письмо и до сих пор денег не шлет»[200].
В сентябре Чеховы-старшие нашли наконец квартиру. Вскоре туда приехала Ольга Кундасова и прожила с ними несколько недель. Дважды у них побывал Суворин. Павел Егорович, ненадолго присмирев, описывал в письме Ване шумные споры между консервативным издателем и радикальной феминисткой — Суворин обозвал ее психопаткой. Затем Чеховым опять пришлось сменить квартиру, однако новое жилье оказалось дорогим и тесным. Восьмого октября Евгения Яковлевна писала Ване: «Мы 4 октября переехали на новую квартиру, Малая Дмитровка, дом Фирганг, особняк два этажа, 800 рублей. Наверху Антоша, Маша, а внизу две комнаты, папа и я, и столовая, милости просим к нам, накормят. Трудно тебе и скучаю, очень жаль, Миша 10 октября уехал в Ефремов, там поживет две недели, а оттуда его переведут в Алексин, там где-то за Серпуховом, от Антоши никаких известий нет, не знаем, где он, хотели Суворину послать телеграмму спросить, тоже не знаем, где Суворин, мы все очень перемучились, когда перевозились. <…> Машу жаль, ей скучнее всех. Я если и скучаю, то за вами, причитаю, разлетелись мои ясные соколы. Лика Мизинова в деревне вот уже две недели. <…> Феодосья Яковлевна чуть жива, у нее уж из рук все падает»
Известный британский историк и литературовед, автор бестселлеров «Грузия. Перекресток империй. История длиной в три тысячи лет» и «Жизнь Антона Чехова», предлагает детальный анализ исторической эпохи и личностей, ответственных за преступления, в которых исчезли миллионы людей, «не чуявших под собой страны». Руководители печально знаменитой Лубянки – Дзержинский, Менжинский, Ягода, Ежов, Берия – послушные орудия в руках великого кукловода – «человека с усами», координатора и вдохновителя невероятных по размаху репрессий против собственного народа.
«Бог делил Землю между народами, — гласит грузинская легенда, — грузины опоздали, задержавшись за традиционным застольем, и к моменту их появления весь мир уже был поделен. Когда Господь спросил у пришедших, за что они пили, грузины ответили: «За тебя, Бог, за себя, за мир». Всевышнему понравился ответ. И сказал он им, что, хотя все земли розданы, приберег он небольшой кусочек для себя и теперь отдает он его грузинам. Земля эта, по словам Господа, по красоте своей не сравнима ни с чем, и во веки веков будут люди любоваться и восхищаться ею…»Известный британский литературовед и историк Дональд Рейфилд, автор бестселлера «Жизнь Антона Чехова», главный редактор фундаментального «Полного грузинско-английского словаря», создал уникальный труд — историю Грузии, драгоценный сплав, в котором органично слились исторические хроники, уникальные документальные свидетельства и поразительное по яркости повествование.
Саладин (1138–1193) — едва ли не самый известный и почитаемый персонаж мусульманского мира, фигура культовая и легендарная. Он появился на исторической сцене в критический момент для Ближнего Востока, когда за владычество боролись мусульмане и пришлые христиане — крестоносцы из Западной Европы. Мелкий курдский военачальник, Саладин стал правителем Египта, Дамаска, Мосула, Алеппо, объединив под своей властью раздробленный до того времени исламский Ближний Восток. Он начал войну против крестоносцев, отбил у них священный город Иерусалим и с доблестью сражался с отважнейшим рыцарем Запада — английским королем Ричардом Львиное Сердце.
Валерий Тарсис — литературный критик, писатель и переводчик. В 1960-м году он переслал английскому издателю рукопись «Сказание о синей мухе», в которой едко критиковалась жизнь в хрущевской России. Этот текст вышел в октябре 1962 года. В августе 1962 года Тарсис был арестован и помещен в московскую психиатрическую больницу имени Кащенко. «Палата № 7» представляет собой отчет о том, что происходило в «лечебнице для душевнобольных».
Автору этих воспоминаний пришлось многое пережить — ее отца, заместителя наркома пищевой промышленности, расстреляли в 1938-м, мать сослали, братья погибли на фронте… В 1978 году она встретилась с писателем Анатолием Рыбаковым. В книге рассказывается о том, как они вместе работали над его романами, как в течение 21 года издательства не решались опубликовать его «Детей Арбата», как приняли потом эту книгу во всем мире.
Книга А.К.Зиберовой «Записки сотрудницы Смерша» охватывает период с начала 1920-х годов и по наши дни. Во время Великой Отечественной войны Анна Кузьминична, выпускница Московского педагогического института, пришла на службу в военную контрразведку и проработала в органах государственной безопасности более сорока лет. Об этой службе, о сотрудниках военной контрразведки, а также о Москве 1920-2010-х рассказывает ее книга.
Книжечка юриста и детского писателя Ф. Н. Наливкина (1810 1868) посвящена знаменитым «маленьким людям» в истории.
В работе А. И. Блиновой рассматривается история творческой биографии В. С. Высоцкого на экране, ее особенности. На основе подробного анализа экранных ролей Владимира Высоцкого автор исследует поступательный процесс его актерского становления — от первых, эпизодических до главных, масштабных, мощных образов. В книге использованы отрывки из писем Владимира Высоцкого, рассказы его друзей, коллег.