Жизнь Антона Чехова - [107]
Суворину «Дуэль» настолько понравилась, что он занял под нее все выпуски литературного приложения к «Новому времени» за октябрь и ноябрь. Несмотря на то что в результате у Чехова в Петербурге прибавилось врагов — он вытеснил повестью других литераторов, — его репутация самого крупного современного писателя-рассказчика теперь укрепилась окончательно. Второй чеховской публикацией стал анонимный критический фельетон «Фокусники», напечатанный в «Новом времени» 9 октября. Разразился скандал, и в результате Общество естествоиспытателей было вынуждено перестроить московский зоосад по примеру гамбургского и приобрести новых, здоровых зверей.
Перечисляя в письме к Суворину причины, препятствующие поездке в Петербург, Антон обмолвился: «Мангуст прыгает». Наталье Линтваревой он заявил более решительно: «Продаю мангуста с аукциона». Здесь снова проявилась двойственность его натуры. В фельетоне «Фокусники» Антон негодовал: «Мы прежде всего сталкиваемся со странным отношением московской публики к своему ученому саду. Она иначе не называет его, как „кладбищем животных“. Воняет, животные дохнут с голода, дирекция отдает своих волков за деньги на волчьи садки, зимою холодно, а летом по ночам гремит музыка, трещат раке->; ты, шумят пьяные и мешают спать зверям, которые еще не околели с голода».
Его же письмо в правление московского зоосада едва ли не угодливо: «В прошлом году я привез с о. Цейлона самца-мангуста (по Брему — mungo). Животное совершенно здорово и бодро. Уезжая из Москвы и не имея возможности взять его с собой, я покорнейше прошу Правление принять от меня этого зверька и прислать за ним сегодня или завтра. Самый лучший способ доставки — небольшая корзинка с крышкой и одеяло. Животное ручное. Кормил я его мясом, рыбой и яйцами. Имею честь быть с почтением. А. Чехов». Суворин плохо умел хранить тайны, поэтому всем стало известно, что автор фельетона «Фокусники» — Чехов, однако в зоосаде не стали выяснять, почему столь ярый его противник решил подарить им мангуста. Его сотрудник А. Вальтер сразу же прислал за зверьком посыльного и на следующий день докладывал Антону: «Мангуст доехал благополучно и, кажется, не озяб. Спешу исполнить обещание относительно билета для входа в Сад»[234]. Беднягу Сволочь по бесплатному билету посетила Маша. Зверек, просунув сквозь решетку лапки, вытащил из ее прически гребешки. Мангуст, как и Лика Мизинова, теперь имел достаточно времени задуматься над судьбой тех, кто, испытывая к Антону сердечную привязанность, слишком настойчиво добивается взаимности. На «кладбище животных» он продержался два года. В списке больных и околевших животных за 1892 год он не значится, однако нет его и в инвентарном списке зоосада за 1895 год. Жить в перенаселенной квартире в окружении многочисленной родни и с мангустом в придачу для Антона значило быть оторванным от реальности и от «народа». В письме к Суворину в октябре 1891 года он признался: «Ничего так не люблю, как личную свободу». Желание быть свободным от вынужденного соседства превратило в навязчивую идею мечту о собственном поместье. Тем временем у него собралась приличная сумма — не только за «Дуэль», но и за переиздание сборников рассказов и за театральные постановки, к тому же Суворин всегда был готов заплатить Антону аванс или просто ссудить денег. Чехов был в состоянии внести за имение 5000 рублей и затем заложить его за большую сумму. На поиски подходящего хутора в Полтавской губернии он отрядил братьев Смагиных, надеясь, что чувства, испытываемые к Маше Александром Смагиным, заставят его исколесить окрестные земли вдоль и поперек. Весь декабрь Смагин торговался с украинскими помещиками. Перед Рождеством Антон направил к нему Машу осмотреть хутора, сделать окончательный выбор и совершить купчую. Столь серьезная ответственность Машу взбудоражила, и за дело она взялась решительно. Однако украинские помещики не пожелали вести переговоры с женщиной, и к концу декабря Маша уже выбилась из сил и звала на помощь Антона. В Москву она вернулась с пустыми руками.
Антона она уже дома не застала. Новый год он встречал в Петербурге с Сувориными. Они до утра пили шампанское с украинской актрисой Заньковецкой, а потом пошли кататься с горы на санках. После двух месяцев, проведенных в четырех стенах со свирепой инфлюэнцей, обоим захотелось хорошенько развеяться.
Горестным письмом напомнил о себе близкий друг Антона, актер Павел Свободин: «Я пресерьезно болен. Так болен, что приходится подумывать о прекращении своей „сценической деятельности“. Никому я этого не говорил еще. Уж какой я, к лешему, актер, когда у меня и на сцене делаются такие приступы схваток и спазм в груди, горле и левом локте, что и караула закричать нельзя. Ну-с, и что же я буду делать с троими детьми?»[235]
Едва ли Свободин мог заблуждаться насчет своего истинного диагноза — даже несмотря на то, что Антон уверил его, что болезнь «пустяковая». Сам же Чехов, при том, что уже миновало два года после Колиной смерти, по-прежнему искал забвения в самоотверженной работе в пользу сахалинских мучеников. Каторжный остров стал делом всей его жизни: он неустанно хлопотал о книгах и школьных программах и готовил главу из будущей книги о Сахалине для публикации в сборнике «Помощь голодающим». 1891 год в России был неурожайным; наступившая зима грозила крестьянам голодом, но правительство пресекало частные инициативы по оказанию помощи. Консервативное «Новое время» одним из первых опубликовало призыв к немедленным действиям. В ноябре крестьяне уже питались сеном; масштабы бедствия ширились. Антон начал активную кампанию помощи голодающим. Маша в гимназии организовала сбор пожертвований. Лика Мизинова не пожалела 34 копеек, Дуня Эфрос дала рубль и попросила расписку. Сунорин, обеспокоенный страданиями крестьян в родной Воронежской губернии, уже не обвинял их в неумении вести хозяйство и даже действовал сообща с газетами-конкурентами. Его дети великодушно уступили карманные деньги. Антон собирал пожертвования по друзьям; в Петербурге ему помогал Павел Свободин. (Судя по записным книжкам Чехова, коллеги-врачи давали рубли, писатели — копейки, а Литературный фонд с 200 тысячами капитала отказался дать ссуду в 500 рублей.) В столице знали о чеховской кампании и удивлялись тому, что и Суворин включился в столь либеральное по духу мероприятие.
Известный британский историк и литературовед, автор бестселлеров «Грузия. Перекресток империй. История длиной в три тысячи лет» и «Жизнь Антона Чехова», предлагает детальный анализ исторической эпохи и личностей, ответственных за преступления, в которых исчезли миллионы людей, «не чуявших под собой страны». Руководители печально знаменитой Лубянки – Дзержинский, Менжинский, Ягода, Ежов, Берия – послушные орудия в руках великого кукловода – «человека с усами», координатора и вдохновителя невероятных по размаху репрессий против собственного народа.
«Бог делил Землю между народами, — гласит грузинская легенда, — грузины опоздали, задержавшись за традиционным застольем, и к моменту их появления весь мир уже был поделен. Когда Господь спросил у пришедших, за что они пили, грузины ответили: «За тебя, Бог, за себя, за мир». Всевышнему понравился ответ. И сказал он им, что, хотя все земли розданы, приберег он небольшой кусочек для себя и теперь отдает он его грузинам. Земля эта, по словам Господа, по красоте своей не сравнима ни с чем, и во веки веков будут люди любоваться и восхищаться ею…»Известный британский литературовед и историк Дональд Рейфилд, автор бестселлера «Жизнь Антона Чехова», главный редактор фундаментального «Полного грузинско-английского словаря», создал уникальный труд — историю Грузии, драгоценный сплав, в котором органично слились исторические хроники, уникальные документальные свидетельства и поразительное по яркости повествование.
Дневник участника англо-бурской войны, показывающий ее изнанку – трудности, лишения, страдания народа.
Саладин (1138–1193) — едва ли не самый известный и почитаемый персонаж мусульманского мира, фигура культовая и легендарная. Он появился на исторической сцене в критический момент для Ближнего Востока, когда за владычество боролись мусульмане и пришлые христиане — крестоносцы из Западной Европы. Мелкий курдский военачальник, Саладин стал правителем Египта, Дамаска, Мосула, Алеппо, объединив под своей властью раздробленный до того времени исламский Ближний Восток. Он начал войну против крестоносцев, отбил у них священный город Иерусалим и с доблестью сражался с отважнейшим рыцарем Запада — английским королем Ричардом Львиное Сердце.
Валерий Тарсис — литературный критик, писатель и переводчик. В 1960-м году он переслал английскому издателю рукопись «Сказание о синей мухе», в которой едко критиковалась жизнь в хрущевской России. Этот текст вышел в октябре 1962 года. В августе 1962 года Тарсис был арестован и помещен в московскую психиатрическую больницу имени Кащенко. «Палата № 7» представляет собой отчет о том, что происходило в «лечебнице для душевнобольных».
Автору этих воспоминаний пришлось многое пережить — ее отца, заместителя наркома пищевой промышленности, расстреляли в 1938-м, мать сослали, братья погибли на фронте… В 1978 году она встретилась с писателем Анатолием Рыбаковым. В книге рассказывается о том, как они вместе работали над его романами, как в течение 21 года издательства не решались опубликовать его «Детей Арбата», как приняли потом эту книгу во всем мире.
Книга А.К.Зиберовой «Записки сотрудницы Смерша» охватывает период с начала 1920-х годов и по наши дни. Во время Великой Отечественной войны Анна Кузьминична, выпускница Московского педагогического института, пришла на службу в военную контрразведку и проработала в органах государственной безопасности более сорока лет. Об этой службе, о сотрудниках военной контрразведки, а также о Москве 1920-2010-х рассказывает ее книга.
В работе А. И. Блиновой рассматривается история творческой биографии В. С. Высоцкого на экране, ее особенности. На основе подробного анализа экранных ролей Владимира Высоцкого автор исследует поступательный процесс его актерского становления — от первых, эпизодических до главных, масштабных, мощных образов. В книге использованы отрывки из писем Владимира Высоцкого, рассказы его друзей, коллег.