Жизнь Англии в Средние века - [8]
Если некто покупал или получал по наследству земельный участок, на который распространялось действие манориальных обычаев, он должен был явиться в суд манора, принести клятву верности лорду и заплатить пеню (как правило, ренту за два года); в подтверждение того, что хозяин данного участка выполнил эти требования и стал считаться держателем, делалась соответствующая запись в пергаментном свитке протоколов манориального суда, а копия такого документа вручалась держателю, который отныне именовался владеющим землёй на основании копии судебного свитка (copy of court roll), то есть «копигольдером» (copyholder), а его владение — «копигольдом» (copyhold). Такие копигольды существовали вплоть до недавнего времени[12], хотя с каждым годом их становилось всё меньше. Подчас копигольдное землевладение оказывалось весьма болезненным пережитком минувших времён, поскольку, например, частным следствием этого вида арендных отношений было право лорда получить после смерти копигольдера его «лучшую скотину» (best beast) в качестве heriot (особый род дани, причитавшейся владельцу поместья в связи с кончиной держателя), и могло случиться так, что после смерти человека, увлекавшегося скачками, его лучшая скаковая лошадь досталась бы лорду только по той причине, что покойный имел копигольд — убогую лачугу с парой капустных грядок — в некоем маноре. Невезучим наследникам скончавшегося копигольда пришлось бы либо примириться с потерей, либо выкупить скакуна за сумму, во много раз превышавшую стоимость злополучного копигольда.
Коль скоро речь зашла о наследниках, следует сказать несколько слов о порядке передачи земли по наследству. Естественно было бы после смерти владельца земельного участка поделить собственность между его детьми, точнее, раз речь идёт о Средневековье, между его сыновьями, поскольку в те давние времена дочери не считались достойными наследства. Так нередко делали в глубокой древности, и так даже в наши дни поступают в графстве Кент, где сохранился особый юридический термин gavelkind, означающий равный раздел земельной собственности между сыновьями покойного при отсутствии завещания. В других же местах, за редким исключением, возобладал обычай, по которому всю землю наследовал старший сын, и примерно к концу XII века этот несправедливый обычай был закреплён законом. Это произошло отчасти потому, что в прежние времена семьи были, как правило, многодетными и при разделе собственности между сыновьями из поколения в поколение солидное имение вскоре оказывалось раздробленным на множество мизерных участков, не способных стать основой семейного благосостояния; однако была и другая, более существенная, причина: в системе феодов[13] и маноров держатели обязаны были нести определённые повинности в пользу своего господина, и если тот мог легко обеспечить выполнение этих повинностей одним держателем, то было почти невозможно добиться, чтобы их выполняли по частям две дюжины потомков первоначального владельца земли. Нет никаких сомнений в том, что «право первородства» — передача земли по наследству старшему сыну — было закреплено законом в интересах лордов: ведь к моменту смерти отца старший из сыновей должен был уже достичь того возраста, когда на него можно было возложить исполнение всех повинностей. Принятое же в некоторых областях страны обратное правило, согласно которому землю наследовал младший сын, было, с точки зрения самих держателей, совершенно оправданным, поскольку младший сын очень часто оставался жить с родителями, тогда как старшие сыновья обзаводились собственным хозяйством. Что же касается наследников женского пола, то здесь по какой-то причине сохранял силу принцип равных прав: когда в семье были только дочери, отцовское поместье делилось между ними строго поровну — настолько строго, что если на участке стоял один-единственный жилой дом, то каждая из сестёр получала в нём определённые помещения. Это правило предполагало некоторые исключения; например, если в поместье был замок, то он полностью доставался одной из наследниц, ибо с точки зрения безопасности неблагоразумно было препоручать цитадель нескольким владельцам. Точно так же, когда в 1291 году шотландский престол стал предметом раздора между отпрысками трёх сонаследниц (дочерей брата последнего короля), было решено, что королевство не подлежит разделу. На практике закон передачи земельной собственности старшему сыну несколько смягчался тем, что скот, деньги и прочее принадлежавшее покойному имущество могли быть распределены между остальными сыновьями. И зачастую старший брат выражал готовность отдать младшим братьям часть своей земли в обмен на их скот.
