Жизнь Амброза Бирса - [27]
Некоторые выходки Рузвельта очень забавляли Бирса и в то же время приводили его в негодование. В качестве примера приведу анекдот, который Бирс рассказал мне однажды вечером в Армейском и морском клубе.
Временами Рузвельт использовал армию как игрушку. Элиу Рут, тогдашний военный министр, придумал проверять физическую подготовку армейских офицеров с помощью долгого конного перехода. Это, несомненно, был великолепный план. Но Рузвельт думал о чём-то другом, когда однажды пригласил офицеров, служивших в Вашингтоне – приглашение было в виде приказа – чтобы на рассвете ближайшего воскресенья они явились к входу в Национальный зоологический парк для «приятной прогулки» на пятнадцать-двадцать миль по долине Рок-Крик. Стояла промозглая погода. Некоторые офицеры были в высоких званиях, в возрасте, скоро они должны были уйти в отставку. Они подняли шум в Армейском и морском клубе, когда там находился Бирс, и называли своего главнокомандующего не очень ласковыми словами. Их эпитеты были выразительны и сочны. Но приказ есть приказ – или выполни, или умри.
Итак, на рассвете воскресенья президент обнаружил офицеров – молодых, средних лет и пожилых – которые собрались в Национальном зоологическом парке, на восточном берегу Рок-Крик. Шёл обычный для Вашингтона дождь со снегом. Небольшая речка вздулась и бешено неслась к Потомаку, сметя узкий деревянный мост. Тем не менее, вода везде была не глубже, чем по грудь. Вскоре явился «бесстрашный герой холма Сан-Хуан»[85]. Он посмотрел на обломки моста, на плавающий по обезумевшему ручью лёд и бросился в воду. В воинственной манере Мармиона он сильной рукой взмахнул над головой, как бы говоря: «В атаку, Честер, в атаку! Вперёд, Стэнли!»[86]. На самом деле, он сказал: «Давайте, ребята! Вода отличная!» Офицеры прямо в одежде храбро бросились штурмовать воду.
Рузвельт, конечно, первый добрался до другого берега, и его армия намеренно позволила ему это сделать. Берег, покрытый снегом, был такой скользкий, что президент не смог на нём устоять. Он задыхался, ему мешал круглый живот. Наконец он крикнул: «Помогите, генерал, я тону!» Генерал-майор, стоявший рядом, в воде, подхватил его за подмышки. Он и несколько других офицеров не торопились помочь своему командиру, когда он пытался выбраться на берег. Теперь же они бросились к нему с усердием, достойным лучшего применения, и потащили его на берег. Но перед тем, как вытащить измученное тело на безопасное место, они позволили ему несколько раз скатиться в воду.
Обращение с этим апостолом суровой жизни было настолько сурово, что он расклеился, как ребёнок. Его компаньоны засияли от радости, которую почти не пытались скрыть от своего главнокомандующего, растянувшегося на берегу реки. Рузвельт повернулся к ним и с упрёком, как старший брат младшему, сказал: «Что смеётесь? Вы думаете, это смешно?»
III
Бирс особенно осуждал поведение Рузвельта во время Русско-японской войны. Вместе с офицерами из высшего командования в Вашингтоне он считал, что Россия полностью превосходила Японию. И Рузвельт, несомненно, разделял это мнение, к которому должен был прийти после совета с подчинёнными из военных. Россия, отступая, увела японскую армию далеко от дома и ежедневно приближалась к своим базам снабжения, а Япония ежедневно уходила всё дальше от своих. Захват или уничтожение японской армии было делом нескольких дней или недель. Бирс считал, что Рузвельт сыграл на руку естественному врагу США, с которым США рано или поздно должны померяться силой. Рузвельт необдуманно привёл войну к окончанию с помощью договора, который, как он считал, не давал одному народу преимущества перед другим. Рузвельт сумел заставить критиков замолчать, обратил проклятия в аплодисменты и получил Нобелевскую премию мира.
Бирс видел, что Рузвельт пользовался любой представленной возможностью, чтобы совершить серьёзную ошибку. Он был недальновиден. Как президент он не сделал ничего достойного. Если даже он «открыл десять заповедей», то он не смог сделать американской народ более нравственным. Он вёл опасную для США политику, жёсткую, негибкую. Он был более посредственным человеком, чем любой другой президент.
Если читатели сделают вывод, что Бирс был предубеждён, я скажу, что его суждения были сделаны на основе многолетних зрелых размышлений. У него не было личной неприязни к этому человеку. Бирс встречался с Рузвельтом только однажды и то с неохотой, когда под каким-то предлогом Рузвельт позвал его в Белый дом.
IV
Когда президент Рузвельт пригласил Бирса, всё, что он хотел – лично встретиться с человеком, которого он называл величайшим на свете автором рассказов.
Во время подготовки к встрече Рузвельт прислал в мою редакцию в Вашингтоне посланника из Белого дома, чтобы тот получил все рассказы Бирса, которые выпустило «Издательство Нила». Он хотел прочитать их все – в первый раз. Я не знал этого до встречи. Бирс, которого представил Сэм Дэвис
