Жизнь à la mode - [5]

– Но зато в нашем распоряжении был весь пляж, а в комнате – всегда тепло. Очень тепло. Ты просто забыла.

Может, и так.

– Зато я помню, что мы опоздали на поезд.

– И остались еще на один день! И наш воздушный змей застрял в телефонных проводах.

– Это было ужасно.

– Да нет же, великолепно!

Похоже, Джош действительно так думает.

– И каждый божий день шел дождь.

– Ага, и много-много радуг.

Я на минуту умолкла, побежденная.

– Давай больше не будем говорить о дожде.

Мы меняем тему и включаем телевизор, где показывают шоу типа «Из жизни богатых людей». Кстати, в качестве героев фигурируют люди не самого высокого достатка. Мы приглушаем звук и созерцаем, как загорелые девицы несутся на водных лыжах где-то в далекой-далекой стране под музыку, все еще доносящуюся из моего проигрывателя. Короче, вечер прошел с использованием технических средств и без всяких разговоров о погоде, которая постепенно стала ясной, тихой и безоблачной, по крайней мере, в моей квартире.

На следующее утро я проснулась на кушетке, завернутая в сине-белые тряпки. Джош уже ушел, оставив пластиковый цветочек в опустевшей бутылке вина. Нет, правда, интересно, где он его раздобыл, где его прятал? А ведь каждую складку его одежды я обследовала вчера очень тщательно. Интересно, живой цветок означает что-то серьезное или, напротив, мимолетное, преходящее. Пожалуй, стоит поразмыслить о подобных вещах, особенно о последствиях ночи, проведенной в объятиях плохо одетого математика, а к тому же и бывшего мужа. За последние годы Джош заскакивал несколько раз, но впервые его появление повлияло на погоду. Признаюсь, это не было неприятно. Возможно, я готова попробовать еще раз. Итак, что это – начало, поворотный момент или одно из событий в жизни, кажущихся такими значительными? К ним вас подталкивают или от них вас предостерегают родственники, друзья и психотерапевт, причем зачастую одновременно. Боюсь, ни одно из этих соображений не задержится в моей голове надолго. Безусловно, мне следует быть гораздо серьезнее, однако я подхожу к окну, открываю шторы, и солнечный свет брызжет мне в лицо. Я стою так минутку, подставляя кожу теплу и свету, и чувствую, как тело согревается под тканью, которая со временем, возможно, превратится в симпатичные занавески. А впрочем, не исключено, что она уже послужила наилучшим образом.

Глава 2 ВЦЕПИТЕСЬ В ВАШИ ОТКИДНЫЕ СТОЛИКИ

Не секрет, что мой отец сбежал с семейного торжества с Софи, какой-то многоюродной кузиной. Мы затрудняемся определить степень родства с ней и вообще с трудом представляем ее членом семьи.

– Вы ведь малышка старой тетушки Этель, правда? – спросил папенька Софи в тот памятный день.

– Нет… – хихикнула она и кокетливо лизнула кончик своего бокала.

– Вы родственница того парня, как бишь его зовут? – Я обернулась к отцу за поддержкой. – Который глотал монетки на потеху ребятишкам?

– Берти! – догадался отец.

– Не-е-е-ет, но теплее, – протянула Софи. Она теребила свои крупные бусы и время от времени подносила их к губам, словно хотела то ли укусить, то ли поцеловать.

С «теплее» Софи, пожалуй, поторопилась – я до сих пор не знаю, действительно ли она наша кузина, хотя сама она клянется, что так оно и есть. Они с моим отцом играли в эту «угадайку» несколько часов, а потом как-то незаметно исчезли с вечеринки. Это не слишком приятное воспоминание.

На свой пятьдесят пятый день рождения отец прислал мне билет до Хьюстона и обратно в надежде, что я вырвусь к ним на выходные. Разумеется, с момента того приснопамятного пикника мы иногда встречались с ним во время его коротких визитов в Нью-Йорк. Но всякий раз я чувствовала себя неловко и скованно, словно какой-то голос вновь и вновь звучал в моих ушах: «Эй, вот человек, который сбежал, не сумев элегантно покинуть сцену». И частенько меня раздирают противоречивые мысли о том, насколько мне стоит быть дружелюбной и что же я такое, если меня волнуют подобные соображения. Но наверное, эти две тенденции взаимоуничтожаются, и я веду себя почти так же, как обычно. По крайней мере я на это надеюсь.

Моя сестра Джейни тоже получила приглашение, но она отправила билет обратно, любезно, но решительно объяснив, что не может оставить работу даже на пару дней.

– Кроме того, – добавила она мне по телефону, – у меня на эти выходные назначена примерка свадебных платьев. Это совершенно исключительные, эксклюзивные модели.

– А я, наверное, поеду, – сказала я.

– И еще у меня есть представления о морали, нравственности и долге, – заметила моя маленькая сестричка.

Именно поэтому я была помолвлена уже шесть раз. Этого я произносить, вслух не стала.

Я знаю, Джейни считает, что лучше не выйти замуж пять раз, чем единожды развестись. К разводу она питает нечто вроде религиозного отвращения, хотя мы не слишком религиозны. Джейни полагает, что в разводе родителей виноват именно отец – и действительно, он постарался для этого. Но странным образом в моей семейной неудаче она обвиняет меня, а не Джоша, хотя всегда относилась к нему настороженно. Разговаривая с ним, Джейни отодвигалась подальше, будто от него дурно пахло. Забывчивость и рассеянность Джоша и то, что он словно не замечал этого, раздражали ее, как, впрочем, и всех нас, пока я в конце концов, не решила покончить с этим. Годы, прожитые вместе, не так-то просто забыть, выбросить из памяти, и меня страшно удивляет, как отец так легко оставил маму после стольких лет совместной жизни. Может, еще и поэтому я не спешу осуждать его. А если и осуждаю, то не так рьяно, как Джейни. Представляю, что она подумала бы о моей ночи с Джошем. С тех пор прошло больше недели, а он ни разу за это время не дал о себе знать. Я будто вижу, как Джейни гневно вздергивает нос, а потом мотает головой, что обычно делают, стирая неудачный рисунок с графитной доски.