Живых смертниц не бывает: Чеченская киншка - [4]
…А если уж совсем честно, то больше всех мне стало жалко себя.
Днем 7 июля мы втроем — Игорь, Андрей и я — долго ездили по Москве. Были на Новом Арбате, возле МИДа, университета, на Кутузовском проспекте. Всех этих улиц и названий я тогда еще не знала. Про “Мон-кафе” Игорь сказал, что здесь всегда много людей, захаживают бизнесмены и политики. Еще, возможно, это кафе выбрали из-за витрины, через которую видно, много ли внутри посетителей, из-за оживленного места и хорошего обзора для того, кто будет за мной наблюдать. Но это я уже сама так думаю. Меня в подробности не посвящали. Мне показали еще два кафе на Тверской, а сами говорили, что неплохо бы и на Красной площади взорвать, со стороны Манежа. Там, где арка.
Все началось для меня 8 июля. После обеда приехал Игорь и сказал: “Это случится завтра”. Дал мне черный хиджаб — платок, почти полностью скрывающий лицо, велел надеть черное платье с закрытой шеей и длинными рукавами. Дал листок бумаги, на котором было написано мое обращение к людям. Типа “пришел мой день, и завтра я пойду против неверных во имя Аллаха, во имя себя и вас, во имя мира во всем мире”.
“Мы покажем это обращение другим девчонкам и ребятам, и все узнают, что ты — герой, — сказал Игорь. — Ты уйдешь, а это останется. Мы пошлем кассету твоим родственникам и друзьям”. Он избегал таких слов, как “смерть”, “теракт”. Я посмотрела текст, Игорь усадил меня в своей комнате на фоне ковра и включил видеокамеру. Я сидела опустив глаза, лист с текстом Игорь держал в руке, я незаметно подглядывала в него. Как в театре… Записали быстро, с одного дубля.
Я хотела, чтобы мое обращение увидели родственники. Дедушка, бабушка, тетки по отцовской линии. Что я умерла и смыла свой позор. Что я хорошая и больше не буду им мешать…
Мать бросила Зарему, когда ей исполнился год. Когда Зареме исполнилось восемь, погиб ее отец. Какой-то чеченец зарезал его в Ачинске на шабашке. Когда Зареме исполнилось четырнадцать, началась первая война.
Хамзат и Забухан Мужахоевы, дедушка и бабушка Заремы, живут в станице Ассиновская Сунженского района Чечни. Обоим за восемьдесят. Все хозяйство — собака Кукла.
— Когда началась война, мы с Заремой прятались в подвале нашего дома, — говорит дедушка. — С декабря 94-го по апрель 95-го. Она очень боялась, даже плакать не могла. Сидела как мертвая. Потом собрали вещи и уехали в Ингушетию в село Троицкое. Зарема ходила в школу, училась на “тройки”. Мы вшестером жили в комнате три на четыре метра. Спали на полу, а утром собирали все тряпки и сбрасывали в угол, чтобы было где ходить. Зарема утром встанет, поест и целый день у окна сидит. Никаких обязанностей по дому у нее не было. Откуда им было взяться — ни коровы, ни кур. Окончила кое-как восемь классов, работы нет, так у окна и сидела до семнадцати лет, пока замуж не вышла. Жениха нашла сама, ингуша из Слепцовска. Нас не спросила. Звали его Хасан Хашиев. Через год после свадьбы Хасан погиб. Через два месяца после его гибели у Заремы родилась дочка, Рашан. Родственники Хасана дочку себе забрали, не знаем даже, где наша правнучка. После смерти мужа Зарема у нас почти не появлялась, стеснялась. Мы думали, у нее своя жизнь, свои проблемы, что она самостоятельная уже. А на самом деле она просто замкнулась в себе. Мы перестали ее узнавать. Она же не просила помощи, неужто мы бы ее не приютили с ребенком. Обманул ее кто-то. Она с детства такая. Скажет ей соседка: “Пошли по этой дороге” — она за нею идет. Дети бегут на родник, и она бежит, вечно в хвосте. Лучше бы мы умерли, чем узнать про нее такое. И кто теперь к ней в тюрьму будет ездить?
— Она Хасана очень любила, — говорит Зура, двоюродная пятнадцатилетняя сестра Заремы. — Он никогда ее не бил и даже брал с собой на машине в Нестеровскую. Обмануть Зарему очень просто. Однажды соседка предложила ей кофтами поменяться, Зарема сразу же согласилась. А я посмотрела и не разрешила. Кофта у соседки старая была.
…Когда съемка закончилась, я сняла черное платье и хиджаб, переоделась в свои вещи — джинсы, футболку. Потом готовила для Игоря и Андрея какие-то овощи, мясо. Перестирала все свои вещи. Больше всего меня угнетало, что завтра я пойду одна. Помолилась, выпила валерьянки. Перед сном почитала книжку “Предсмертный миг”. Эту книжку мне еще в Чечне дали.
“— Ты явилась поводом того, что Аллах ниспослал этой общине такое облегчение. Затем Всевышний Аллах с высоты семи небес оправдал тебя, отведя клевету нечестивцев. И нет ни одной мечети, в которой поминают имя Аллаха, чтобы в ней днем и ночью не читались аяты о твоей невиновности.
— Оставь меня, Ибн Аббас. Клянусь Аллахом, мне хотелось бы быть преданной забвению и навсегда забытой”.
Из книги “Предсмертный миг” Халида ибн Абдуррахмана аш-Шайи Султана ибн Фахд ар-Рашида, перевод с арабского Эльмира Кулиева, Москва, издательский дом “Бадр”, 2001 год
9 июля я проснулась рано. Я всегда просыпаюсь перед восходом солнца, без будильника, по привычке, к утреннему намазу. Помолилась, погладила все свои вещи, которые вчера постирала. Потом, когда экспертизу моих вещей делали, сказали, что на них нет признаков жизни. Правильно, я вообще стираю часто.
Судьба – удивительная вещь. Она тянет невидимую нить с первого дня нашей жизни, и ты никогда не знаешь, как, где, когда и при каких обстоятельствах она переплетается с другими. Саша живет в детском доме и мечтает о полноценной семье. Миша – маленький сын преуспевающего коммерсанта, и его, по сути, воспитывает нянька, а родителей он видит от случая к случаю. Костя – самый обыкновенный мальчишка, которого ребяческое безрассудство и бесстрашие довели до инвалидности. Каждый из этих ребят – это одна из множества нитей судьбы, которые рано или поздно сплетутся в тугой клубок и больше никогда не смогут распутаться. «История Мертвеца Тони» – это книга о детских мечтах и страхах, об одиночестве и дружбе, о любви и ненависти.
Автобиографичные романы бывают разными. Порой – это воспоминания, воспроизведенные со скрупулезной точностью историка. Порой – мечтательные мемуары о душевных волнениях и перипетиях судьбы. А иногда – это настроение, которое ловишь в каждой строчке, отвлекаясь на форму, обтекая восприятием содержание. К третьей категории можно отнести «Верхом на звезде» Павла Антипова. На поверхности – рассказ о друзьях, чья молодость выпала на 2000-е годы. Они растут, шалят, ссорятся и мирятся, любят и чувствуют. Но это лишь оболочка смысла.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
УДК 82-1/9 (31)ББК 84С11С 78Художник Леонид ЛюскинСтахов Дмитрий ЯковлевичСон в начале века : Роман, рассказы /Дмитрий Стахов. — «Олита», 2004. — 320 с.Рассказы и роман «История страданий бедолаги, или Семь путешествий Половинкина» (номинировался на премию «Русский бестселлер» в 2001 году), составляющие книгу «Сон в начале века», наполнены безудержным, безалаберным, сумасшедшим весельем. Весельем на фоне нарастающего абсурда, безумных сюжетных поворотов. Блестящий язык автора, обращение к фольклору — позволяют объемно изобразить сегодняшнюю жизнь...ISBN 5-98040-035-4© ЗАО «Олита»© Д.
Элис давно хотела поработать на концертной площадке, и сразу после окончания школы она решает осуществить свою мечту. Судьба это или случайность, но за кулисами она становится невольным свидетелем ссоры между лидером ее любимой K-pop группы и их менеджером, которые бурно обсуждают шумиху вокруг личной жизни артиста. Разъяренный менеджер замечает девушку, и у него сразу же возникает идея, как успокоить фанатов и журналистов: нужно лишь разыграть любовь между Элис и айдолом миллионов. Но примет ли она это провокационное предложение, способное изменить ее жизнь? Догадаются ли все вокруг, что история невероятной любви – это виртуозная игра?
Очень просты эти понятия — честность, порядочность, доброта. Но далеко не проста и не пряма дорога к ним. Сереже Тимофееву, герою повести Л. Николаева, придется преодолеть немало ошибок, заблуждений, срывов, прежде чем честность, и порядочность, и доброта станут чертами его характера. В повести воссоздаются точная, увиденная глазами московского мальчишки атмосфера, быт послевоенной столицы.