Живые зомби - [53]

Не успев отрезать первый кусок, я слышу шаги: кто-то поднимается из погреба. Оборачиваюсь и вижу: в дверях стоит Рита.

— Что у нас на ужин?

Глава 38

Мы с Ритой ужинаем на кухне при свечах. Половине свечей уже пришел конец, как и большей части содержимого бутылки «Мондави Каберне Империал Резерв» 1978 года. Согласно счетам моего отца, вино стоит триста долларов.

Я не явился на декабрьскую «кругосветку со смертью» на кладбище «Святой крест», из-за чего Рита и остальные встревожились. Вечером она тайком выбралась из дома посмотреть, все ли со мной в порядке. Я и один был не прочь полакомиться родителями, но разделить трапезу с любимой куда приятнее.

На гарнир к ребрам — к ним Рита сделала приправу из лимонного сока, вустерского соуса и дижонской горчицы, придавшую удивительную пикантность натуральному вкусу мамы, — мы приготовили артишоки и рис на пару, а затем погасили электричество и зажгли свечи. В довершение ко всему я включил какую-то песню в исполнении Билли Холидея.

Когда мы, наконец, уселись за стол, у меня вдруг мелькнула мысль, что я не решусь есть маму. Впрочем, ребра оказались просто восхитительными. И такая оценка несколько занижена: если консервированная человечина, которой угощал нас Рей, была вкусна и питательна, то свежеприготовленное мясо — божественно. Такая же разница, как между салатом из альбакора и только что поджаренным стейком из тунца ахи.

— Положить еще ребрышек? — спрашивает Рита.

Я качаю головой. Хоть мяса на них и немного, больше в меня не влезет. Знаю, в кино показывают, как зомби жадно объедают конечности, ведрами поглощают внутренние органы и никак не могут насытиться. Однако это всего лишь голливудская пропаганда. У человечины в два раза более насыщенный вкус и питательная ценность, чем у шоколадного суфле. Разумеется, она скорее пикантная, чем сладкая, но чтобы наесться, человечьего мяса нужно немного. А потом захочется расстегнуть ремень, откинуться на спинку дивана и смотреть шоу Лет-термана[15].

Держу пари, все голливудские зомби страдают от желудочных колик.

После ужина я мою посуду, а Рита складывает остатки в холодильник. Стоя у раковины, я наблюдаю, как Рита упаковывает мамины жареные ребра в пластиковый контейнер, и мной овладевают воспоминания о родителях. Перед глазами проносятся дни рождения, праздники и выпускные. Моя свадьба и рождение дочки. Отдельные эпизоды из жизни, когда со мной были родители, которые сейчас мертвы и лежат в «Амане» с нижней морозильной камерой.

Последнее воспоминание о маме: она помогает мне замазать швы тональным кремом.

Не успев понять, что происходит, я оказываюсь на полу — плачу навзрыд, согнувшись в три погибели. Мгновение спустя сзади подходит Рита, обвивает меня руками, прижимается щекой к моей щеке. Не произнося ни слова, она удерживает меня в своих объятиях. Спиной я ощущаю замедленный, редкий стук ее сердца; он утешает меня, напоминает о том, что мое собственное сердце перестало биться почти пять месяцев назад, а воспоминания о родителях пришли из жизни, которая не только закончилась, но еще и предала меня. И я понимаю, что горюю не столько о маме и отце, сколько о связанных с ними временах, о воспоминаниях, которые они мне подарили, и о событиях, что так и не воплотились в жизнь, погибнув в то мгновение, когда мой «пассат» врезался в секвойю.

В самый разгар горя и сожалений до меня вдруг доходит: однажды отсутствие родителей заметят. То есть я оказался, как говорят, без весел посреди реки. Да, собственно, и без лодки. Я не могу изменить того, что сделал, и не могу ожидать, что это сойдет мне с рук.

Это не диснеевское кино.

Знакомой доброй феи у меня нет.

Мне не начать жизнь с чистого листа. Хотя с какой стороны посмотреть. Я умер и вновь явился на этот свет — не как Иисус, но все же мне был дан второй шанс. Впрочем, даже если мое сердце забьется и станет перекачивать по жилам кровь, статуса человека мне все равно не видать.

Постепенно слезы сходят на нет, и я сажусь. Внезапная отрыжка дает мне снова почувствовать мамин вкус, но не вызывает ни эмоций, ни тошноты. Я убил и съел свою мать. Такова правда жизни, и ее нужно принять. Что есть, то есть.

Думаю, эти слова достойны того, чтобы Хелен написала их на доске: «ЧТО ЕСТЬ, ТО ЕСТЬ».

Хотя большинство высказываний Хелен — «Я ВЫЖИЛ!», «ВЫ НЕ ОДИНОКИ», «ОБРЕТИТЕ ЦЕЛЬ» — представляют собой благонамеренные вдохновляющие идеи, они не дают той свободы от несовершенства и невосприимчивости к общественному осуждению, которая присуща фразе «ЧТО ЕСТЬ, ТО ЕСТЬ». Ведь, точно так же, как у меня не может вырасти грудь и появиться молоко, мне ничего не поделать с тем, что или кто я есть на самом деле.

Я раскрепощаюсь, примирившись с обстоятельствами, с тем, что со мной стало.

Я зомби. Один из нежити.

По всей видимости, я не одинок.

И по-моему, я обрел цель.

Словно в ответ на мои откровения молния озаряет утреннее небо, за ней следует раскат грома. Вскоре начинается дождь.

Рита, вероятно, заметила, как изменилось мое настроение, и усаживается прямо передо мной.

— Тебе лучше?

Я киваю. К тому же я придумал способ, как выиграть время.