Живые тени ваянг - [73]

Георгий Дмитриевич замолчал и начал пристально вглядываться в макет парусника «Петр и Павел», занимавший почетное место в его кабинете. «Что увидел он на этом макете? — подумала Катя. — Да! Конечно же — все дело в корабле!»

— Как же я сразу не догадался об этом? — глава семьи слегка ударил кулаком по столу, словно аукционист — молоточком: «Продано!»

— Папка! Говори! Не тяни… — Катя почувствовала, что сейчас он действительно выложит нечто такое…

— Надо же, все так просто… Вот, посмотрите на этот парусник. Он ведь ходил в Батавию! И не раз…

— Допустим, этот парусник был в Ост-Индии, — начал опять рассуждать Буди. — Навряд ли сам царь на нем путешествовал… Скорее всего, на нем были моряки, военные… С другой стороны, почему тогда Павел Блэнк хотел назвать сына в честь Петра Первого?

— Видимо, есть еще какая-то важная информация, которую мы не знаем, — заметил Георгий Дмитриевич. — Этот ребус сложно порешать без нее… Подождем вестей от профессора Кардапольцева.

Вот так всегда, когда с нетерпением ждешь чего-то, оно как назло, не приходит так быстро, как хотелось бы.

— Ладно, я пока пойду к себе… Не могу сидеть сложа руки… — Катя тихонько встала с дивана и направилась к двери. Там она остановилась, словно вспомнила что-то. — Да, папа, а ведь совсем не обязательно, чтобы российский царь участвовал в этой истории… А если Павел просто его очень уважал? Может такое быть? Когда уважают человека и в его честь называют детей…

— Ты права, Катюша… — Георгий Дмитриевич отрешенным взглядом смотрел на экран компьютера. — Но мне все же больше нравится версия, если и Петр Великий причастен к этой истории… Правда, Буди? — И он заговорщически сузил глаза, переведя их на гостя.

Катя решила разложить пасьянс. Нет, не один из тех, которыми напичкан Интернет, а самый настоящий, с «живыми картами», которые можно подержать в руках, чтобы почувствовать их энергетику. От карт исходит холод, когда они совсем еще новые и выскальзывают из рук. А вот если хорошенько послужили игрокам и стали подчиняться их воле, то тогда они теплые. Порой кажется, что они чувствуют желания хозяина, и если расположены к нему, то не только подсказывают ему ответы, но и откровенно помогают: ложатся на стол даже тогда, когда их перестали ждать. Нет, Катя не была заядлой картежницей, напротив, она так редко брала в руки карты… А может, и поэтому встречи с ними были волнующими?

«Говорят, слово „пасьянс“ происходит от французского „терпение“, — думала она, — может быть, поэтому, когда мне не хватает этого терпения, я и сажусь за карты? Они мне помогают быть более усидчивой, это уж точно… Пока не закончится игра — не встанешь с места… И хочется сыграть еще и еще…»

Пасьянс Катя называла игрой. Она считала, что в этой игре главную роль играют не интеллектуальные и, как в шахматах, не комбинаторские способности игрока, а удачное расположение карт. А если многое зависит от того, какие выпали карты, значит, на них можно и погадать.

Загаданное желание прозвучало так: «Хочу, чтобы история, о которой рассказал Буди, благополучно закончилась». Потом Катя достала колоду потертых карт и начала их раскладывать. «Интересно, — пришла в голову неожиданная мысль, — а эта история уже имеет свой финал, о котором мы можем просто не знать? Или же его можно самим придумать?» Ей показалось, что бубновый туз подмигнул. У него были лучистые, совсем не такие, как у серьезных, напыщенных дам, глаза. А солидный животик напоминал авторитет учителя по литературе Николая Захаровича — такой же аккуратный, а не бесформенный, как у некоторых. Катя сконцентрировала свое внимание на этой карте, но король стал таким же равнодушным, как прежде.

Карты ее слушались: тузы выпадали вместе с дамами, а тройки — с десятками, — Катя разложила «Пирамиду». Парные карты стремительно покидали игровое поле. И даже когда появилась опасность, что останутся три непарных, будто кто подбросил им «вторые половинки» — тройку, семерку и туз. «Надо же, как у Пушкина», — подумала Катя и добавила к ним свои — десятку, шестерку и даму. Удивительно, но дама была пиковая, самая мрачная и даже — трагическая. У Кати она вызывала именно такие ассоциации. На душе стало спокойнее. Пасьянс сошелся, но главное даже не это. Десять минут уединения очень помогли ей снять напряжение.

— Катюша! — послышался из кабинета голос отца. — Мы тебя ждем!

Как вовремя!

— Ну вот, не подвел меня Кардапольцев, сбросил информацию, как и обещал…

Георгий Дмитриевич немного волновался, он с нетерпением ожидал нечто важное, то, что может, наконец, внести в эту историю ясность:

— Так-так-так, читаю: «В процессе изучения материалов архива…»

— Папа! Читай главное! — Катя горела нетерпением. — Эти профессорские штучки — размазывать информацию, как бутербродное масло, мы знаем.

— Так-так-так, читаю: «…выяснилось, что прапрадедом Павла Блэнка был спасенный русскими моряками иностранный гражданин, скорее всего — Ост-Индии».

— Ну вот, теперь тоже не все понятно без подробностей, — недовольно проворчала Катя.

— Ты сама просила суть, вот я и прочитал выводы. Ладно, слушайте внимательно…

Георгий Дмитриевич поправил очки и продолжил читать письмо профессора Кардапольцева: