Живые тени ваянг - [10]

— И-и-и?

— Обе группы выдали одинаковое количество идей, хотя… ожидалось, что вторая группа выступит лучше. Слушай дальше… Самое интересное, что студентов попросили выбрать лучшие идеи, изложенные на бумаге. И снова одна группа приступила к заданию сразу, а вторая ушла играть. В итоге вторая группа отобрала в два с лишним раза больше удачных решений, чем первая.

— И кто же оценивал результат? Может быть, он неправильный? — Катя, прищурившись, дала понять Пауле, что тоже может быть довольно серьезным критиком.

— Ты знаешь, какая там была комиссия экспертов? Одни доктора философии… Правда, и я в их числе, хоть и не доктор… Но ты же не сомневаешься в моих профессиональных способностях?

— А применительно ко мне какие можно сделать выводы? — не сдавалась Катя. — Мне ведь не столь интересно, что там у других…

— Применительно к тебе? — переспросила Паула. — Ага! Тебе надо отвлекаться и расслабляться! Ха-ха-ха!

И она опять захохотала, как ненормальная.

— А еще эксперимент доказывет, что многое зависит от настроения испытуемых. У кого лучше настроение — у того лучше результат.

— Понятно, — согласилась с ответом Катя. — Но при чем здесь «непостоянство гениев»? Гениев, заметь, а не сереньких людишек!

Паула задумалась, и от напряжения на ее лице появились несколько морщинок:

— Так вот, эти исследования и подтверждают, что даже самые блистательные таланты выдают удивительно заурядные работы. Никто не застрахован от провалов…

— А знаешь, почему? — добавила она после короткой паузы. — Да потому, что одного воображения недостаточно, нужно выбирать лучшее, так сказать, отсеивать. Об этом писал и Ницше в книге «Человеческое, слишком человеческое»…

— Неужели начнешь цитировать? — Катя язвительно улыбнулась.

— Конечно, нет! Но сказать своими словами смогу… А что, тебе неинтересно?

— Да нет, почему же… Ну, говори-говори… — Катя подошла к плите, здесь на сковородке жарились котлеты, и перевернула их.

— Спалишь ужин, подруга.

— Так вот. Ницше считает, что художники и мыслители, то есть творческие люди, заинтересованы в том, чтобы народ верил во внезапное творческое озарение. А на самом деле фантазия гения выдает и гениальные, и средненькие, и вовсе никудышные идеи. А вот разум, заметь, разум — делает их отбор… Вот так!

— Получается, что все великие люди были просто великими тружениками?

— Именно! Отсюда вывод? Ну? Вывод про нас! Катя, не спи!

— Отсюда вывод, что у нас гораздо больше шансов стать гениями!

— О! Вот что значит — моя школа! — Паула показала указательным пальцем на себя, словно в помещении была еще одна такая же дива, и, выложив котлеты на плоское блюдо, поставила его рядом с гигантской салатницей. — А это у меня греческий салат… с помидорами, маслинами и брынзой… Твой любимый…

— Ты знаешь, Катя, — произнесла она, устраиваясь поудобнее на стуле с высокой спинкой, — я живу здесь, в большом городе, и все у меня есть, а будто одна…

— Паула, у тебя так часто меняется настроение! — заметила Катя. — Может быть, тебе нужно сходить…

— Да-да, подруга, договаривай! И к кому же мне обратиться? К психологу? То есть, к самой себе? — Ее указательный палец с длинным ногтем грозил проткнуть тонкую шелковую ткань на груди.

— Ладно, проехали… — произнесла с ноткой сожаления Катя.

— Ну, а что касается одиночества… Так это же синдром «одиночество в мегаполисе». Помнишь, ты мне о нем рассказывала?

— Даже если и он? — не останавливалась Паула. — Может, поэтому и Вилли… вместо кошки…

— Дура ты! — Катя стукнула по столу вилкой.

Но Паула на звук мельхиора не отреагировала и продолжала ныть:

— Случись что со мной, а ребенок никому не нужен…

— Паула, да у тебя — мехлюдия! Явный депрессняк! Это не мне, а тебе нужно «отвлекаться и расслабляться»!

* * *

Через три часа они будут в аэропорту. Вот здесь и произойдет «маленькое-маленькое» событие… Да-да, без него бы и не началась фантастическая история, та самая история, которая повернет стрелки судьбы Катарины Блэнк, молодого художника-дизайнера из Питера, вырвет ее из привычной обстановки и забросит в те самые «преданья старины глубокой», то есть, «за тридевять земель в тридесятое царство».

— Паула, скажи мне что-нибудь хорошее на прощание, только без нравоучений. Ты знаешь, у меня на душе странное ощущение… Будто ожидаю что-то необычное… Ладно — ожидаю! Верю, что произойдет! Только что?

Они уже стояли перед зоной таможенного контроля, как у черты, за которую вот-вот шагнет Катя и — окажется в другом мире. А Паула останется здесь со своими заботами и печалями, и не сможет уже поделиться ими с Катей. За эту черту их не пускают.

— Как подруга, я уже давала тебе советы, как психолог — тоже, тогда скажу как астролог…

— О-о-о!..

— Думаешь, зря жую свой «звездный хлеб»? Да-да, зарабатываю и здесь. Причем, совсем не плохо! Так вот, о звездах… Совсем скоро на небе будет необычная конфигурация планет, которую составят Юпитер, Плутон и Сатурн, и называется она… «Перст судьбы»[30]. Чувствуешь, какой смысл таится уже в самом названии?

— Сейчас начнешь про аспекты… То да се… И улетит мой самолет. Ты скажи резюме. Чего мне ожидать от этого «перста»?

— Он сулит большие реформы… Н-да, тебе же нужно в личной сфере… Правильно? Слушай главное. Люди попадают под влияние «Перста судьбы» не по своей воле. Они оказываются втянутыми в водоворот событий, которые уже развивались до них…