Живые тени - [11]
Она давно уже почуяла неладное, но, покуда теплилась надежда, Джекобу удавалось уговорить себя, что правды ей лучше не знать. Теперь ему не терпелось увидеть Лису.
Но Ханута, засовывая корень в искривившийся от боли рот, только покачал головой.
– Нет, – прогундосил он. – Уже несколько недель не показывалась. Карлик хотел подрядить тебя на поиски пера человека-лебедя, а тебя не было, вот Лиска и вызвалась. И нечего на меня так смотреть! Она гораздо осторожнее тебя и умнее, чем оба мы, вместе взятые. Перо-то она добыла, но лебедь укусил ее за руку. Ничего страшного. Пока не заживет, она побудет у карлика. На золото с твоего дерева он купил какую-то полуразвалившуюся крепость. Лиска прислала тебе адрес.
Он приподнял челюсть людоеда, служившую ему вместо пресс-папье, и протянул Джекобу конверт. Герб на нем был вытиснен золотом. Дерево, которым Джекоб оплатил его услуги проводника в гоильскую цитадель, сделало из карлика Эвенауга Валианта богача.
– Если с ней увидишься, захвати для нее вот это. – Ханута протянул ему маленький сверток, перевязанный шелковой ленточкой. – Скажи Лиске, это от Людовика Ренсмана. У его отца адвокатская контора там, за церковью. Людовик хорошая партия. Жаль, ты не видел его лицо, когда я сказал ему, что она уехала. – Он насмешливо закатил глаза.
Последняя женщина, с которой Ханута крутил роман, была богатая вдова из Шванштайна, но ей пришлось не по душе, что он развесил у нее в гостиной чучела волчьих голов.
– А-а-ахххх! – Ханута с облегчением упал на кровать. – На вкус болотные коренья еще гаже, чем волшебный чай, но дело свое делают!
Спал он под тем же истрепанным одеялом, под которым раньше храпел в трущобах. Наверное, оно навевало ему сны о былых приключениях.
Джекоб разорвал конверт с письмом Лиски, золото прилипло к пальцам. Ее почерк был гораздо разборчивее, чем его собственный, хотя это он научил ее писать. В письме содержалось лишь холодное приветствие и описание, как проехать.
Да, он долго отсутствовал.
– Гальберг… – пробормотал он. – Больше десяти суток езды верхом отсюда. И на что сдалась карлику крепость в этих забытых Богом горах?
– Почем мне знать? – Взгляд Хануты мало-помалу стекленел. – Его, видать, влечет назад, на лоно природы. Ты же знаешь, какими сентиментальными становятся карлики с возрастом.
Да, но только не Эвенауг Валиант. Вероятно, карлик обнаружил под горой серебряную жилу. Джекоб сунул Лискино письмо в рюкзак. Перо человека-лебедя… Опасная добыча, однако Ханута прав. Лиска поднаторела в поиске сокровищ не хуже, чем он.
– Отчего бы тебе не напиться? – пролепетал Ханута, колошматя рукой воображаемые блуждающие огни. – Яблоко от тебя не убежит! – Он захихикал над своей шуткой, словно ребенок. – А если оно тебе не поможет, ты всегда можешь пройтись по моему списку.
Список Хануты. Он висел в горнице корчмы, под старой саблей с зазубринами: список всех магических предметов, которые он искал, но так и не нашел. Джекоб знал его наизусть – там не было ничего, что могло бы его спасти.
– И правда, – сказал он и положил Хануте еще один болотный корень рядом с подушкой. – А теперь спатеньки.
Десять дней. Чертов карлик. Оставалось только надеяться, что Альма права и у него еще есть в распоряжении немножко времени. Если смерть заграбастает его до того, как он снова увидится с Лиской, ему даже не приведется свернуть Валианту за это его короткую шею.
9. В горной глуши
Десять суток пути на лошадях… Изучив маршрут по заляпанной жирными пятнами карте Хануты, Джекоб предпочел сесть в поезд. Крепость Валианта была неприступной, и любая лошадь, взбираясь наверх, переломала бы себе все ноги. По счастью, в последние годы карлики так поднаторели в прокладке туннелей с помощью подземных взрывов, что поблизости возникла настоящая железнодорожная станция.
На поезде путешествие продлилось четыре дня и четыре ночи. Долгий срок, если едешь со смертью в багаже. В каждом туннеле Джекобу становилось трудно дышать, словно ему на грудь уже сыпалась с лопаты земля. Он пробовал отвлечься чтением мемуаров одного охотника за сокровищами, разыскивавшего для некоего вельможи из варягов жар-птиц и изумрудные орехи, но, пока глаза цеплялись за печатные буквы, внутреннему взору открывались совсем иные картины: гоил, выстреливший ему прямо в сердце, кровь на рубашке, Валиант перед свежевыкопанной могилой, потом опять Красная Фея, нашептывающая ему имя своей сестры. Четыре дня…
От погруженной в дрему железнодорожной станции, где он вышел, наверх, к скалистой вершине, вела подвесная канатная дорога; там-то и располагалась крепость Валианта. Ее стены едва виднелись из сугробов, и Джекоб изрыгал проклятия в адрес карлика с тем большей яростью, что потратил целый золотой в обмен на кусачего осла какого-то крестьянина, чтобы одолеть последний отрезок пути.
На вид крепость была совсем невзрачной. Левая башня развалилась, другие явно угодили под сокрушительный обстрел, но Валиант встретил Джекоба перед обветшалыми воротами с такой самодовольной ухмылкой, будто выторговал дворец самой императрицы.
– Недурно, правда? – бросил он Джекобу, пока угрюмый карлик-слуга принимал из рук гостя сумку. – Я – владелец крепости! Да, знаю. Ремонт несколько затягивается, – добавил он, заметив, как Джекоб скользнул взглядом по изрешеченным шрапнелью башням. – Сюда наверх не так-то просто подогнать стройматериал. А к тому же… – Он покосился на слугу и понизил голос: – К тому же твое дерево меня подвело. С некоторых пор с него не сыплется ничего, кроме клейкой пыльцы.
