Живые мертвецы в Далласе - [12]

Эрик удивился.

— Не совсем, — осторожно сказал он. — Пэм?

— Кровь уже в пути, — отозвалась та. — Быстрее не получается.

— Начинаем? — быстро и настойчиво спросил Билл. — Она меняет цвет.

Почти безразлично подумалось, какого же, интересно, цвета я стала. Не в силах держать голову, я легла щекой на диванную кожу. Пот немедленно приклеил меня к поверхности. Жжение стало невыносимым, я вся дрожала, не в силах справиться с болью. Целительница сползла с дивана, наклонилась к моему лицу и покачала головой.

— Да, если вообще осталась надежда, — сказала она очень-очень далеким голосом. Последним, что я запомнила, было приближающееся лицо Эрика. Кажется, он моргал.

Глава 3

Глаза я открыла очень неохотно. Я чувствовала себя, как если бы спала в машине или задремала на стуле с жесткой спинкой. Меня явно сморило в каком-то неудобном месте. Тело затекло и отзывалось на движения тупой болью. В метре от меня на полу сидела Пэм, неотрывно глядя огромными круглыми глазами.

— Получилось, — прокомментировала она. — Доктор Людвиг оказалась права.

— Великолепно.

— Да, было бы очень жаль потерять тебя, не успев толком использовать. — Ее практичность могла шокировать кого угодно. — Есть немало связанных с нами людей, которых могла бы подкараулить менада, и все они гораздо менее ценны для нас.

— Спасибо на добром слове, Пэм, — пробормотала я, чувствуя себя, к слову, донельзя грязной — как если бы меня окунули в бочонок с потом, а потом вываляли в пыли. Даже зубы, казалось, покрыты какой-то гадостью.

— Не за что, — сказала она, почти улыбнувшись. Оказывается, у Пэм есть чувство юмора. Редкий случай для вампира! Я никогда не слышала о вампире-комике, человеческие же шутки их не трогали. Впрочем, кое-что из их юмора было способно вызвать у нас ночные кошмары на неделю, не меньше.

— Что произошло?

Пэм расцепила пальцы.

— Мы сделали все как сказала доктор Людвиг. Билл, Эрик, Чжоу и я выцеживали тебя по очереди. А когда ты была почти пуста, начали вливание свежей крови.

Я размышляла почти минуту, радуясь, что вовремя отключилась и процедуры не видела. Билл почти всегда кусал меня во время занятий любовью, а потому это ассоциировалось у меня с пиком эротического действа. Но дать кровь стольким вампирам одновременно — это ввергло бы меня в замешательство, если бы я там, так сказать, присутствовала.

— А кто такой Чжоу? — спросила я.

— Попробуй присесть, — посоветовала Пэм. — Чжоу — наш новый бармен. Просто картинка.

— Да?

— Татуировки, — произнесла Пэм с почти человеческим выражением. — Он высок для азиата, и у него великолепный набор… татуировок.

Я сделала вид, что заинтересовалась. Поднимаясь, я ощутила себя непривычно хрупкой, что весьма настораживало. Казалось, моя спина покрыта сетью едва-едва заживших шрамов. Которые от неосторожного движения могли вновь открыться. И ощущение это, как сказала Пэм, не было обманчивым.

Да, и еще на мне не было рубашки. Выше пояса, впрочем, не было и чего-либо другого. Ниже — джинсы обнаружились целыми, но безнадежно грязными.

— От твоей рубашки остались одни лохмотья, ее пришлось срезать, — сказала Пэм, широко улыбаясь. — Мы по очереди держали тебя на коленях. И все тобой восхищались. Билл был в бешенстве.

— Пошла к черту… — Вот и все, что пришло мне в голову.

— Насчет этого — кто знает? — Пэм пожала плечами. — Я всего лишь хотела сказать комплимент. Ты, должно быть, скромница. — Она поднялась и открыла платяной шкаф. Там висели рубашки (наверное, запасной гардероб Эрика). Пэм сняла одну из них с вешалки и кинула мне. Я потянулась и, должна признать, относительно легко поймала ее.

— Пэм, здесь есть душ? — Натягивать девственно-белую рубашку на столь перепачканное тело казалось кощунством.

— Есть, на складе. Напротив туалетов.

Там все оказалось устроенным чрезвычайно просто, но имелся душ с мылом и полотенцем. Выходить из кабинки, правда, приходилось прямо на склад, что, видимо, было нормальным для вампиров, ибо особой застенчивостью они не славились. Когда Пэм согласилась посторожить дверь, я, окрыленная успехом, попросила ее помочь мне стянуть джинсы с носками и снять ботинки. Ей это, кажется, понравилось несколько больше, чем следовало бы.

Это был лучший душ в моей жизни. До сих пор, по крайней мере.

Двигаться приходилось медленно и осторожно. Под горячей струей я начала дрожать, будто в приступе какой-то болезни вроде пневмонии или гриппа. Кажется, примерно так же я себя и чувствовала. Пэм открыла дверь и передала мне кое-что из белья, что явилось приятной неожиданностью. По крайней мере, приятной до тех пор, пока я не вытерлась и не попыталась натянуть эту штуку на себя. Трусики оказались настолько тонки и невесомы, что едва ли могли называться одеждой. Но они были хотя бы белыми. Я поймала себя на желании посмотреться в зеркало. Трусики и белая рубашка были всем, что мне досталось. Я вышла босиком и обнаружила Пэм сворачивающей мою несчастную одежду и укладывающей в пакеты, чтобы я могла отвезти ее домой и выстирать. Мой загар резко выделялся на фоне снежно-белой рубашки. Я очень медленно вернулась в кабинет Эрика и выудила из сумочки расческу. Едва я начала разбираться со спутанными волосами, как вошел Билл и забрал инструмент.