Живые книги - [19]

Довольные клиентки передавали Женькин телефон друг другу, и девушка всегда имела свой небольшой приработок. Правда, в парикмахерской у нее не со всеми сложились идеальные отношения, но она и не надеялась, что такое вообще бывает — за ее недолгий век идеального вокруг было мало.

Женька нашла через газету объявлений эту комнату, сходила на просмотр, договорилась с хозяйкой и решила съхать из дому, когда никого не будет. Вещи она упаковала заранее, а накануне пережила разборки с матерью. Поэтому, когда сегодня выставила к порогу две большие клетчатые сумки и оглянулась на отгороженный для нее еще отцом угол квадратной прихожей, осознала, что он опустел. Этот домик ее детства, похожий на маленькое купе без окна, словно упрекал своей пустотой. Разве что настенная полка с книгами и несколько рядов маленьких сувениров вдоль них остались на виду. Подаренные когда-то мягкие игрушки еще вчера пошли одна за другой в картонную коробку под кроватью, тоже молча упрекая и напоминая каждая свою историю. Только рыжий плюшевый мишка, неожиданный подарок от мамы на восемнадцатилетие, отправлялся с нею в новую взрослую жизнь, упакованный вместе с одеждой и косметикой.

Женька вздохнула, стиснула зубы, сдержала предательские слезы прощания с детством, каким бы оно ни было, взволнованная от неуверенности в будущем, от тревоги перед последствиями перемен, которые сама себе устроила, но жить, как раньше, уже нельзя было. А кроме того, у нее задерживались месячные и были причины нервничать еще и из-за этого.

На лестнице за дверью ждал Илья, который давно уж поглядывал на нее неравнодушным глазом, а после той вечерней грозы с поцелуями, видимо, решил, что из этого что-то получится. Женька же все еще не определилась, потому что парень этот был не совсем таким, как другие «на районе», хотя и росли все вместе. Пожалуй, только он один из всех был ребенком из приличной семьи, где родители не разводились, не «сидели», не пили, не дрались, его не обижали, а наоборот — относились по-человечески, платили за обучение и всячески поддерживали. Почти идеальная картинка! И почему такому парню не хватало именно ее, Женьки?!

Но вчерашнее предложение помочь с переездом было принято, Илья подхватил обе сумки, Женька повесила еще одну через плечо, заперла дверь, и они вошли в лифт.

— Не передумала? — спросил ее Илья.

— Нет.

— Не будешь жалеть?

— Жизнь покажет. Но все равно вряд ли вернусь. По крайней мере, жить. Буду ходить к маме. На блины, — улыбнулась она и тряхнула волосами.

Илья наклонился, уперся лбом в ее макушку и замер. Мог бы — обнял ее, маленькую… Так захотелось вдруг защитить ее от всяких невзгод… Но руки его были заняты сумками, и он сделал, что сделал, прошептав при этом:

— Не переживай. Все разрулится. Я что-нибудь придумаю.

— Ой! — сердито тряхнула головой Женька. — Еще ты мне начни! Придумает он! Не трогай меня сегодня! И без тебя…

— Не трогаю, — вздохнул Илья.

У подъезда стояло такси. Парень двинулся к нему.

— Ты бы еще контейнер заказал! — прошипела от неожиданности Женька, но не стала ругать его на глазах у любопытных бабушек и молодых мамаш с детьми, которые топтались неподалеку, а уверенным шагом направилась к машине.

— Садись, не бурчи уж, не на скутере же тебя перевозить? — Илья забросил сумки в багажник и открыл перед девушкой дверь.

Скутер с недавних пор у него действительно был, правда, не очень годился для грузовых перевозок.

Первое, что сказала хозяйка, пожилая и одинокая Ольга Яковлевна, прозвучало так:

— Только никаких парней! — Она загородила собою проход, увидев за спиной квартирантки высокого юношу с двумя сумками в руках. — Мы же договаривались?! Никаких парней! Сын позволил мне сдавать комнату, но никакого борделя здесь не допустит, хоть и живет отдельно.

— Да-да, Ольга Яковлевна! Это Илья, мой двоюродный брат, он просто помог мне перевезти вещи, не переживайте. Мы поставим в комнату и пойдем.

— Поставь в коридоре, мы сами разберемся! — сказала хозяйка Илье, указывая худой рукой на пол у стены.

Илья переступил порог, поставил сумки и сделал шаг назад.

— Жень, я подожду на улице!

— Ага, я скоро, — махнула ему Женька и потащила одну сумку в конец коридора, в комнату, где собиралась начинать самостоятельную жизнь.

— Не обижайся, — примирительно сказала хозяйка, — но у меня был прецедент, едва избавилась от того борделя. Такие здесь кавалеры ходили, что я боялась из своей комнаты нос высунуть! Вызывала сына, чтобы разобрался с ними…

— Понимаю, — сказала Женька, толкая дверь.

— Вот ключ. Твоя территория закрывается. Чтобы не думала, что я буду шарить в твоих вещах или просто совать свой нос. — Она протянула на исчерченной линиями жизни старческой ладони небольшой желтенький ключик.

— Было бы в чем тут шарить! — хмыкнула Женька, но оценила подход хозяйки к вопросу приватности.

— Ну, обживайся. С питанием решай сама, я почти не готовлю, старая уже, есть не хочется, перебиваюсь тем-сем. Ты молодая, тебе силы нужны. Но я тебе сдала комнату — и на этом мои услуги заканчиваются. Поняла?

— Конечно! Я и не собиралась у вас столоваться, не волнуйтесь!

— Ну и хорошо, — вздохнула старушка и побрела в свою комнату.