Живые и мертвые - [97]

– За мной!

Хотя слова напрасны: эти воины всегда идут за ней и будут рядом даже во время спуска в преисподнюю.

Полный решимости схватиться с любым врагом, отряд вихрем помчался по узкой лесной тропинке. За особо густыми ракитовыми кустами путь чуть свернул, выводя Тальдиру на полянку, на которой разыгралась кровавая драма. Конь с разорванным горлом лежал на боку, придавив ногу своего всадника, человека в кольчуге, шлеме и плаще, какие носят гонцы. Тот, лежа на земле и не имея возможности подняться, орал во все горло, призывая на помощь людей и богов, и отчаянно отмахивался мечом от кружащего вокруг него оборотня. Тварь, видимо, хорошо представляла себе последствия неосторожного соприкосновения с острой сталью и потому не спешила нападать, выжидая удобного момента.

– Кажется, кому-то сегодня крупно не повезло, – со смешком заметил Каар, выдвигаясь вперед и чуть вправо, чтобы защитить свою госпожу, если оборотень вдруг сменит свою цель.

Аинтааль занял такую же позицию левее, остальные воины растянулись полукругом чуть позади, готовясь в непредвиденных обстоятельствах сомкнуть кольцо вокруг княжны.

Весьма очевидная истина, подумалось Тальдире, ведь ни боги, ни люди не услышат этого всадника.

– Минуты не продержится, – сказал Аинтааль.

– Продержится, – возразил Каар, – еще минуты две он будет махать своим дрючком для свиней, а потом устанет. Видишь, оборотень очень осторожный попался.

«Но глухой», – мысленно закончила фразу Тальдира. Возможно, перед нею подхвативший болезнь старик, это объяснило бы, почему волкодлак не слышит разговор эльфов, стоящих в пятидесяти шагах у него за спиной. Княжна спокойно наблюдала за человеком, отмечая его ошибки. Паника – первейшая глупость. Он жив, только пока отчаянно отбивается клинком, стоит руке устать – конец. Вместо этого можно было бы не отсвечивать стальным жалом, а прикинуться беспомощным, спровоцировать оборотня на прыжок и подловить его контратакой. Шанс дохлый, но лучше, чем никакого. Крик – вторая ошибка. Людишкам недостает выносливости эльфов или дварфов, дыхание стоило бы поберечь… Хотя, если вдуматься, все равно всадник оттянул бы почти верную гибель совсем ненадолго.

Княжна вытянула перед собой руку, и с ее пальцев сорвались струйки огня, мгновенно закрутившиеся в клубок не больше яблока. Ослепительно-яркий шар, источая адский жар, понесся к оборотню, сжавшись еще больше, чтобы при ударе лопнуть и расплескать всепоглощающее пламя на добрую половину поляны, но в самый последний момент Тальдира изменила свое решение, и огонь, коснувшись спины оборотня, начал стремительно растекаться по его телу. Истошный вой волкодлака звучал меньше двух секунд, после чего обугленные ноги подломились, и тело твари упало в траву.

Княжна с чувством удовлетворения встряхнула рукой, словно сбрасывая с пальцев последние капли пламени. На то, чтобы превратить оборотня в запеченную утку, у нее ушел всего один жест и две секунды.

– Светлейшая, ты отняла у нас потеху, – со вздохом сказал Каар, – да еще и с людишкой церемонишься…

– Настоящий маг сжигает лишь то, что имеет причины сжечь, – возразила Тальдира, – и этой скотине просто повезло, что я – мастер своего дела. Идемте.

К тому же даже скотина, будь то овца, теленок или человек, не заслуживает смерти в пасти такой гнусной твари, мелькнула мысль.

– А я бы его сжег вместе с оборотнем, – заметил Аинтааль, – если б был магом.

– Вот как раз потому ты им и не стал, – ответила княжна, – ибо всегда размениваешься на мелочи вместо того, чтобы ставить перед собой более важные цели и прикладывать все силы только к их достижению.

Человек, казалось, только сейчас заметил своих неожиданных спасителей, но вспышка безжалостного огня в каких-нибудь четырех шагах напугала его не меньше оборотня. И если Тальдира ускорит шаг, может быть, она уйдет с поляны до того, как к этому убогому существу вернется жалкое подобие речи. Хвала Солнцу, что хотя бы мочой от него не разит.

Однако человек заблеял что-то невнятное гораздо раньше, и княжна брезгливо скривилась.

– В знак благодарности хотя бы заткнись и не оскорбляй слух Светлейшей своим блеянием! – процедил на эренгардском языке Каар, лучше разобравший это бормотание, и с легким осуждением сказал Тальдире: – Лучше бы ты его сожгла…

Человек, не знающий языка солнечного народа и потому не понявший последних слов Каара, не внял этому совету, но его речь стала не только членораздельнее, но и интереснее для княжны.

– Госпожа, а не вы ли Тальдира Веспайр? – слетело с его все еще трясущихся губ.

Княжна остановилась и обернулась.

– Да, это я, человек, – произнесла она на убогом языке эренгардцев. – Ты, стало быть, меня ищешь?

Тот поспешно закивал, с трудом вытащил наконец ногу из-под мертвого коня и полез в сумку, висевшую на его боку. Из нее на свет появился помятый свиток с печатью. Всадник кое-как поднялся на ноги, хромая.

– Извольте принять сие послание короля Эренгарда Тааркэйда Первого госпоже Тальдире Веспайр. – Слова прозвучали гораздо тверже, к человечку буквально на глазах возвращалось самообладание, дрожь почти исчезла из его голоса.