Живые и мертвые - [138]

Секунды тянулись очень медленно, нехотя складываясь в минуты, и казались королю часами. Разумеется, Тааркэйд понимал, что на самом деле прошло совсем мало времени, и сжимал зубы, не позволяя команде к смене рядов сорваться с языка. Он бы уже давно потерял счет убитым напарником врагам, если б вообще вел его. И хотя вся его роль свелась исключительно к держанию щита перед собой и парированию клинком особо опасных атак, руки и ноги дрожали от перенапряжения, сердце норовило выскочить из груди через горло, глаза заливал пот. Тааркэйд всегда был реалистом и понимал, что в этот раз удача не на его стороне, бой проигран, а Клепсидра Судьбы неумолимо роняет последние капли отпущенного ему времени. В довершение король испытывал глубокое презрение к самому себе, понимая, что в рядах гвардии он – самое слабое, самое никчемное звено. Ему не дано быть по-настоящему сильным, но не показать слабости все еще в его силах. Нечеловечески стойкие гвардейцы, не обнаруживающие ни малейшего признака страха или отчаяния, будут сражаться до конца и умрут, защищая своих короля и королеву. И потому Тааркэйд стоит в одном ряду с ними: он не даст повода гвардии усомниться в осмысленности их гибели, не опозорится перед женой.

Ах, Леннара, Леннара! Ее ждет та же судьба, что и самого Тааркэйда. Все могло бы быть иначе. Только перед лицом неизбежной гибели король осознал, что ему никогда не нужна была ни реальная власть, ни война с дворянами, роль супруга-консорта королевы без власти устроила бы его, если б устроила и Леннару. Все, что он делал, делалось только ради жены. Этот год, что они прожили вместе, Тааркэйд жил только ею и дышал только ради нее. И теперь он с честью примет судьбу, уготованную им одну на двоих. Не потому, что эта честь еще что-то значит для него, но ради Леннары. Она не разочаруется в своем невольном избраннике даже перед лицом смерти.

В следующую секунду Тааркэйд оказался сбит с ног ударом в голову, он даже не успел увидеть этот удар. И когда на солнце сверкнули острия нескольких кошкодеров, целясь в упавшего короля, стоявший позади гвардеец ринулся вперед, нанося молниеносные удары налево и направо и умудряясь отбивать направленное на него оружие. Тааркэйд с трудом поднялся на ноги как раз в тот момент, когда его спаситель упал под градом смертоносных ударов.

– Гвардия! Навались!! – крикнул он.

Слева и справа – враги, потому что войска ан Кранмера и Ремзина уже отброшены или разбиты, враг стремительно пересекает безводное русло Вартуги, звон стали долетает со всех сторон, даже сзади. Гвардия, удерживая позиции, оказалась полностью окружена, и солдаты образовали шилтрон, чтобы стоять до конца.

Тааркэйд бросился вперед, взмахнув мечом, и зарубил зазевавшегося вражеского сержанта. Телмарцы уже не ждут от окруженной гвардии никаких наступательных маневров – значит, настало время удивить их в последний раз. Немногие оставшиеся в живых гвардейцы усилили натиск.

– Сомкнуть ряды, мои братья! – закричал генерал Ланкар. – Позор хуже смерти! Утопим гадов в их крови!

Все смешалось. Волна вражеских солдат напирала со всех сторон, неся ужасные потери, но все равно сжимая кольцо. Генерал Ланкар с несколькими солдатами бросился в атаку, намереваясь добраться до вражеского командира на коне, но был убит. Тааркэйд пронзил мечом врага, отразил щитом удар мечом, затем попытался парировать клинком атаку вражеского капитана с другой стороны, но немного опоздал. Руку пронзила чудовищная боль, когда удар пришелся не по клинку, а по сжимающим рукоять пальцам, и латная перчатка не выдержала.

Тааркэйд рухнул на колени, в отчаянии глядя на кровь, бьющую из обрубков мизинца и безымянного пальца. Краем глаза король заметил взмах окровавленной алебарды дроу, разрубившей голову врага, услышал проклятие Киры и крик жены… Нет! Не так! Он не умрет на коленях!

Тааркэйд рывком поднялся с земли, бросившись навстречу искалечившему его врагу. Несколько секунд выиграл для него гвардеец, стоящий справа, прикрыв раненого монарха, и король эти секунды не прозевал. Кинжал, с трудом извлеченный и удерживаемый тремя оставшимися пальцами, вошел в щель на забрале телмарского капитана.

Еще один удар опрокинул Тааркэйда наземь. Вот и все. В глазах темнеет, на этот раз уже не подняться. Битва окончена. Сверкнули топор и пара мечей, занесенные для последнего удара.

В следующий миг они исчезли, словно унесенные бурей, и король оказался в тени рослого пешего рыцаря в тяжелых доспехах.

– Вперед! За Эренгард! – закричал рыцарь, и Тааркэйд узнал да Ксанкара.

Он с трудом повернул голову направо и заметил рядом эренгардские доспехи и щиты. Да Ксанкару удалось остановить отступление правого фланга и даже отбросить противника назад.

– Тааркэйд! Любовь моя! Где ты? Ты жив? – услыхал король голос жены и тотчас же откликнулся на него:

– Пока еще жив, свет очей моих. Но, боюсь, дела плохи.

Натиск врага ослабел, когда да Ксанкар и Сибарис одновременно создали на поле боя два купола магической тьмы, и немного отступил. Гвардейцы получили возможность перегруппироваться: в живых их осталось меньше двухсот человек.