Живун - [3]

— Во-от, хо-олера, ни сту-учать, ни бренчать не можешь!..

В первое время подумал, что он с кем-то разговаривает. Он и действительно разговаривал, только со своим единственным живым пальцем, обмотанным бинтом. Дописывались последние главы «Живуна», произошла перегрузка пальца, на котором Анна Владимировна постоянно меняла примочки.

И мне вдруг раскрылся этот человек еще с одной стороны. Единственный палец! И этот палец прокормил четырех детей. Да и Анна Владимировна, поскольку вела хозяйство и обихаживала писателя, не могла работать. А что такое гонорар? Это мизерное поощрение, на которое северные не начисляются. На работе можно и баклуши бить, но зарплату все равно получишь. А если вот так вдруг перестать писать — кто платить и за что будет?

Этот вечер был нерабочий. Пальцу сделали выходной. Иван Григорьевич полуползком, как мог, пристраивался на диване, готовый выслушать про Север, про Мужи.

— Ма-ать, а ма-ать! — гудел он, вызывая жену. — Да-авай сюда мою фронтовую.

Анна Владимировна принесла эмалированную кружку, в которой немножко было налито водки, и положила сверху бутерброд.

— Ну-у, давай же быстрей рассказывай, — от нетерпения заелозил Иван Григорьевич, — а я помаленьку буду слушать и вот этим запивать, — хохотнул он, зацепив большим пальцем, как крюком, за ручку кружки — с другой посудиной ему бы не справиться.

В этот вечер мы прилично наболтались. Я ему рассказал, что есть у нас замечательная женщина в районе, которая каждый год истоминские вечера проводит с песнями, с чаепитием, с зырянскими шаньгами. Она знает всех прототипов «Живуна», их судьбы. Да что там прототипы! Как-то в разговоре давай считать, сколько в Мужах парней неженатых. В одном только ошиблась или засомневалась. А ведь население-то в Мужах ой-ей — более трех тысяч.

В последние два года уже не слышалось стучания на печатной машинке, хотя она и не была прикрыта чехлом. Умытый и побритый Анной Владимировной писатель часами неподвижно смотрел на окно. Там голубая полосочка неба, там вечность, там плывут его родные гуси-лебеди. Нет, никогда они не пролетят мимо Мужей, грустным клекотом они передадут привет землякам.

27 июля 1988 года Ивана Григорьевича не стало. Но с нами остался писатель, его книги, его любовь к ямальской земле.

Север! Суровый и прекрасный край, ранимый даже от неосторожного прикосновения и жестокий в своей необузданной лютости. Поэтические белые ночи, полярное сияние, бескрайний разлив серебристых снегов, полноводная кормилица Обь и нюрмы (нюрмы — тундровые просторы с цветущими коврами морошки, обрамленные коренастым леском). Все это — наш Ямал.

Но это только один набор красок. Есть и другой. Бездорожье и безлюдье, свирепый гнус, лютые морозы, метели, зимние ночи длиною в тысячи часов. Только сильный духом и крепкий человек может жить на Севере. Почему же природа Ямала так неожиданно благосклонно отнеслась к писателю Истомину? Она ждала своего певца?

Истомин — кто он?

В ночь на седьмое февраля 1917 года в семье рыбака Григория Истомина родился сын. Как и все мужевские мальчишки, он впитал запахи Оби, слышал клекот белокрылых чаек, подолгу любовался прилетом и отлетом пернатых.

В трехлетнем возрасте будущий писатель перенес полиомиелит и остался инвалидом. И какую физическую силу, какое мужество, какую любовь надо иметь к жизни, чтобы восьми лет подняться на костыли и увидеть во всю ширь и высь окружающий мир.

Десятилетним пошел в школу. Закончив с отличием семилетку в 1934 году, поступает в Салехардское национальное педагогическое училище. Закончив и это училище с высшими баллами и 1938 году, он начинает педагогическую деятельность на Крайнем Севере.

По август 1941 года Иван Григорьевич преподает русский, ненецкий языки, графику и рисование в Салехардской политико-просветительной школе. Эта школа много сделала для культуры Ямала, для жителей тундры и тайги.

Иван Григорьевич не расстается с карандашом, с красками, много рисует. Именно тогда он и начинает писать прозу. «Это так прекрасно — биться со словом, подчинять его, укрощать так, чтобы оставалась его внутренняя упругая сила», — позднее скажет в связи с истоминским дебютом известный писатель Тюмени и Сибири К. Лагунов.

Кстати, в педучилище Истомин занимается в литературном кружке, где студенты издают рукописный журнал-альманах «Искры Ямала», в котором помещались рассказы, очерки. В альманахе находилось место для народных песен, сказаний и легенд, для неоткрытых кладов северного фольклора.

Проработав в учебных заведениях Салехарда, Истомин, несмотря на физический недуг, дает неожиданное согласие и выезжает учительствовать в оленеводческий поселок Ямгорт на горной реке Сыня. Это решение было принято в основном для того, чтобы улучшить свое материальное положение. Но и здесь молодой учитель не ограничивается школьными делами, он изучает быт и нравы малых народностей, ведущих полукочевой и кочевой образ жизни. Об этом писатель с теплотой вспоминает в небольшой повести «Пронька».

Однако со временем начинающий автор понимает как трудно ему без творческой сферы, без общения с литературным миром. Он явно вдруг осознает, что в одиночестве попросту не сможет донести до читателя задуманное, выполненное, осмысленное.