Живун - [131]

— Давно.

— Как давно? В этот сезон?

— Нынче осенью добыл.

— Наверно, первая добыча?

Няруй еле заметно утвердительно кивнул головой.

— Э-э, вон что, оказывается! — удивился председатель колхоза.

— А что такое? — поинтересовался Афанасий Медведев.

— Так, так, — покачал головой секретарь, прохаживаясь между столами и глядя на Няруя. Потом повернулся к Медведеву: — У ненцев было суеверие, что первую добычу раньше окончания сезона сдать — удачи не будет. Это шаманская сказка.

— Не знаю, может, сказка, а может, правда, — ответил охотник.

— Да-а, выходит, еще плохо работаем, — задумчиво произнес Оковой и, встретив взгляд Омры, объяснил: — Я плохо работаю, товарищ Медведев плохо работает.

Омра Няруй выпрямился.

— Почему плохо работаете? Вы свое дело делаете, хорошо работаете.

— Нет, — возразил секретарь парторганизации. — Выходит, плохо работаем, недостаточно помогаем нашим людям освобождаться от разных суеверий, предрассудков.

— А сколько их было в ненецком народе! — произнес Аби Салиндер.

— Действительно, сколько было этих суеверий, — подтвердил Оковой. — Женщина шагнет через вещь — опоганила, сядэмам[31] жертву не принесешь — промысла не будет, человек заболел — злой дух вселился в него, надо шамана позвать… Эти предрассудки окутывали человека от рождения, как чадный дым костров в чуме, и помогали богачам легче обманывать народ.

Секретарь парторганизации сел рядом с Няруем, положил руку ему на колени.

— Теперь же кулаков да шаманов нет. Мы сами хозяева. Живем в колхозах, новую счастливую жизнь строим. Так? — и, взглянув охотнику в глаза, укоризненно сказал: — А ты, оказывается, веришь в разные выдумки.

Няруй опять поднял голову.

— Не я выдумал. Это наказ моего отца. Он, кажется, неплохим охотником был.

— Если верить всему, чему верили неграмотные, забитые наши отцы и деды, мы к коммунизму будем двигаться тюленьими шагами, — ответил секретарь.

Афанасий Медведев удивился:

— Из-за ерунды убивается. Я думал, он действительно заболел. Да знал бы я, что у Няруя есть несданная пушнина, давно бы проходу не дал.

— А почему ты, Омра, решился сдать шкурку первой добычи? — спросил председатель колхоза.

— Да-да, — присоединился Ямбо Оковой, — ведь ты, товарищ Няруй, квартальный план уже давно перевыполнил.

Няруй опять поднял голову.

— А что мне было делать? Я слово давал, к празднику три квартальных плана выполнить обещался. Если бы не сдал голубого песца, все бы сказали: Няруй слово свое не сдержал.

— Значит, ты хотел быть верным своему слову? — сказал секретарь. — Это хорошо, Омра. Ты этим помог Родине быстрее получить ценную пушнину. А она ей очень и очень нужна. Ты это знаешь, мы рассказывали вам об этом не раз. И выходит, социалистическое обязательство ты брал совсем не зря. Оно помогло тебе быть в одном ряду с передовыми охотниками. Ты понимаешь меня. Омра?

— Конечно, понимаю.

— А почему же сейчас отстаешь от товарищей? Не хочешь брать новое обязательство? — спросил Медведев.

Няруй внимательно посмотрел на всех и улыбнулся:

— Ну вот боюсь, и только. Вдруг больше ничего не буду добывать?

— Чудак, — сказал председатель колхоза. — Если по-прежнему будешь старательно промышлять, почему же не будешь добывать?

— Удача у того, кто честно, самоотверженно трудится и умело ведет свое дело, а ты как раз такой, — добавил Ямбо Оковой.

— Нет, когда добуду хоть одного зверя, тогда и возьму обязательство, — твердо сказал охотник.

— Значит, хочешь на деле убедиться, что поверье насчет удачи — обман? — спросил секретарь. — А скажи, Омра, ты до этого каждый раз с добычей возвращался?

— Да нет, иногда за неделю одного зверька добывал, — ответил Няруй.

— Вот видишь? — сказал Медведев. — И на этот раз может случиться, что капканы будут пустыми, пурга-то недавно была.

— После пурги я все капканы сызнова поставил, — объяснил Няруй.

— Тем лучше, — сказал секретарь парторганизации и, переглянувшись с товарищами, закончил, положив руку на плечо охотника: — Иди, проверяй капканы. Мы можем подождать. Раз проверь, два проверь, три проверь. Когда-нибудь да попадется добыча. А когда вернешься с добычей, оформи обязательство.

* * *

Никогда с таким тяжелым настроением не уходил Няруй на охоту. Даже обшитые оленьими камысами лыжи, казалось ему, не скользят, а прилипают к только что выпавшему снегу и мешают делать широкие и быстрые шаги. Какая-то непонятная и надоедливая мысль беспрестанно сверлила голову: «Зря идешь, зря идешь».

Когда он наконец дошел до капканов, небо совсем очистилось от туч, и луна ярко озарила свежевыпавший снег.

Первые осмотренные ловушки оказались пустыми, с нетронутыми приманками. Тут же Няруй заметил следы лисицы. Она несколько раз обошла вокруг капкана, но до приманки не дотронулась. Такие случаи бывали не раз и раньше, но сейчас это озадачило Омру. «Неужели начинаются мои неудачи?» — мелькнуло у него в голове. След лисицы спускался к ручью. Там у Няруя было поставлено два капкана. Он направился туда и, увидев, что одного капкана нет, страшно испугался. «Началось!» — невольно вырвалось у него, и он почувствовал дрожь в коленях.

Лиса, видно, долго билась, стараясь вырваться из железной пасти, перегрызла веревку от якорька и поскакала вниз по ручью, волоча за собой капкан. Свежие капли крови отчетливо темнели на голубоватом снегу. Значит, попала в капкан недавно и уйти очень далеко не успела, Няруй снял с плеча ружье и направил лыжи по следу лисы. Она иногда останавливалась, пытаясь освободить лапу, и в этих местах Няруй видел темные пятна.