Живой голос народа - [2]
Песни Великой Отечественной войны — явление удивительно чистое и благородное. Они не давят на тебя сложной художественной конструкцией, они не будят в тебе великие вопросы, чтобы потом оставить где-то в поле на одинокой тропке. Эти песни идут к тебе или не идут, запоминаются или не запоминаются по тем же законам, по которым один человек шел и увидел небо над головой, а другой шел рядом, но неба не увидел, хотя в те годы небо открыто было всем и песни шли к любому и каждому.
Еще не высохли чернила, которыми писал поэт, мелодия еще лежит в черновых нотных записях, а песню уже поет вся страна. Не слушает, а поет, именно поет, перенимая мелодию друг у друга не с кассеты на кассету, а с живого голоса на живой. И они живут в народе, эти песни, живут, думается мне, главным образом потому, что они вошли в наше сознание не голосами модных эстрадных певиц, а запомнились пропетые нашими собственными, усталыми, простуженными и неумелыми голосами.
Между прочим, стоило бы поговорить о традициях, о культуре голосового, или, как его еще называют, вокального искусства. Технический прогресс не должен оборачиваться против красоты и богатства человеческой индивидуальности, иначе этот прогресс может легко превратиться из нашего союзника в нашего врага. Широкое распространение звукозаписывающей и звуковоспроизводящей аппаратуры прекрасно само по себе. Оно играет огромную роль как проводник культуры в массы, но это же явление имеет и свою негативную сторону. Благодаря множеству всевозможных передатчиков мы ежедневно так окружены профессиональными или полупрофессиональными исполнителями мелодий, что подчас эти механически воспроизведенные песни начинают глушить наши собственные живые голоса. А человек для полноты проживаемой им жизни должен обеспечить свои нужды собственным голосом, как бы тих, как бы неловок он ни был. Человек должен культивировать и всегда ощущать, всегда чувствовать свой собственный голос, потому что голос — это формула свободы, гарантия достоинства, величайшее проявление духа, и в трудные дни испытаний человека поднимали на подвиг, на верную смерть поднимали не чужие голоса, а его собственный живой голос.
Какое-то время после войны эти песни составляли главное содержание нашей культурной жизни. Их было великое множество, популярны они были чрезвычайно — вероятно, и сегодня еще в душе каждого человека старшего поколения все теплятся угольки тех своих заветных песен. Эти песни вместе с небогатой еще тогда военной прозой составляли главное богатство нашей литературы. Наращивание походных мотивов продолжалось долгие годы. Создание художественной летописи народа, которая наравне с научной составляет главный остов общественного сознания, не всегда по плечу одному поколению. С приходом молодых художников мотивы прошлого, тема войны продолжали углубляться, выкристаллизовываться, хотя, разумеется, вместе с ней развивались и другие темы. Время брало свое. Страна жила первыми послевоенными новостройками, целиной, на смену военной прозе шла уже проза деревенская.
Война, уходя в прошлое, становилась на наших глазах Историей. Могилы павших прорастали из года в год новыми поколениями трав. Ветераны уже передали своим потомкам все, что они помнили, все, что они считали существенным и поучительным. Многотомные труды о минувшей войне уже переводились на другие языки. Эпопеи, фильмы и спектакли, в каком-то смысле суммировав прошлое, исчерпали тему. Но жажда все еще не проходила, и человек, прошедший войну, все еще оставался в ожидании единственного, неповторимого образа второй мировой войны…
Кажется, никогда ни одна победа не заставляла свой народ так часто и так долго перебирать ее свершения, как победа советского народа во второй мировой войне. Трудно сказать, почему это происходит. То ли величие и неповторимость подвига тому причиной, то ли состояние духа народа не дает себя забыть, то ли волнует душу та воистину библейская цена, которую пришлось заплатить.
Люди часто вспоминают войну. Люди тихо, по ночам перебирают про себя пройденные пути-дороги, и потому, может быть, родники художественных поисков по-прежнему клокочут там, под землей, а затем нет-нет да и прорвутся холодной, чистой влагой.
Прекрасный фильм «Белорусский вокзал» пришел к нам с некоторым опозданием, он, несомненно, создан уже новым поколением художников, но стоило ему выйти на экраны, как вдруг вся страна запела. Казалось, фильм вывел эту песню на орбиту, как ракета выводит корабль, и оттуда, из космоса, поэт поведал нам о судьбе десятого десантного батальона.
Для меня до сих пор является загадкой: каким образом этому фильму и этой песне удалось воскресить во многих миллионах образ минувшей войны? Ведь мы уже не то что в другом веке, мы уже в другой эпохе живем. Другой выглядит карта мира, другим выглядит человек. Он уже побывал в космосе, он уже прикоснулся к другим планетам. Великие научные и технические открытия сопровождают нас всю жизнь, мы настолько к ним привыкли, что даже не реагируем на них. Сегодня нас как-то не особенно волнуют ни гипотезы о существовании антиматерии, ни расшифровка законов наследственности, ни возможность существования других миров. Но вот одна-единственная строчка, живой неповторимый голос Марка Бернеса, и миллионы содрогаются под бременем своих воспоминаний.
В первый том избранных произведений вошли повести и рассказы о молдавском селе первых послевоенных лет, 50-х и 60-х годов нашего столетия. Они посвящены первой любви («Недолгий век зеленого листа»), прощанию сыновей с отчим домом («Последний месяц осени»), сельскому учителю («Запах спелой айвы»). Читатель найдет здесь также очерк о путешествии по Прибалтике («Моцарт в конце лета») и историческую балладу об уходе Л. Н. Толстого из Ясной Поляны («Возвращение на круги своя»).
Осенью сорок пятого получена была директива приступить к ликвидации монастырей. Монашек увезли, имущество разграбили, но монастырь как стоял, так и стоит. И по всему северу Молдавии стали распространяться слухи, что хоть Трезворский монастырь и ликвидирован, и храмы его раздеты, и никто там не служит, все-таки одна монашка уцелела…
Повесть о сельском учителе. Впервые опубликована в журнале «Юность» в 1973 г.
Виктор Гюго (1802–1885) известен русскому читателю прежде всего как автор романов «Собор Парижской Богоматери», «Отверженные», «Девяносто третий год» и др. Но роль Гюго в культурной, общественной и политической истории XIX века – причем не только Франции, но и всей Европы – несоизмеримо шире. Он был одним из самых ярких публицистов эпохи, к его голосу прислушивался весь мир. В этой книге собраны самые значительные выступления писателя – в печати и в парламентских слушаниях – по самым насущным вопросам культуры и политики его времени.
Эти записки (иностранное слово эссе к ним не применимо) созданы в конце прошлого тысячелетия. С тех пор я многократно пытался их опубликовать. Не вышло, не формат. А в родном ЖЖ — всё формат. Читайте.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«…Устремлённость в будущее – вот отличительная черта идеологических учений, завладевших умами человечества в индустриальную эпоху. Гуманизм и справедливое, разумное мироустройство, рациональное управление обществом – таковы элементы стройной социальной системы будущего, созданной умами выдающихся утопистов минувших столетий. Могли ли предвидеть Кампанелла и Томас Мор наступление эпохи научно-технической революции, изменившей условия жизни рода людского во второй половине двадцатого века?А человечество, между тем, всё ещё вымирало целыми городами от эпидемий, с чудовищными затратами открывало новые земли и изобретало простейшие механические устройства.Так продолжалась до тех пор, пока «атмосферный двигатель» Томаса Ньюкомена не втащил род людской в эпоху научно-технического прогресса.
«Для той же самой России в ее какой-то, может быть, почти не существующей или совсем не существующей, но витающей над нами астральной модели – иными словами,для «идеалистической России» – имена Синявского и Даниэля навсегда останутся символами борьбы и даже победы. Судилище 1966 года, вместо того чтобы запугать, открыло в обществе существование какого-то трудно объяснимого резерва свободы, то ли уцелевшего со старых времен, то ли накопившегося заново…».