Животная пища - [54]

Торнтон закрыл глаза и помолился (хотя никогда не отличался особой набожностью). Затем открыл их и увидел в руках жены перевернутую вверх дном банку. Расписанная крышка болталась на единственной петельке. Рвотный позыв поднялся из глубины его желудка, и он бы точно не устоял, если бы не банка: она взмыла в воздух и ударила его ровно промеж глаз.

Далее последовала сцена, о которой читатель может только догадываться. А догадаться несложно, ведь вчера Абрахам потратил на пиво все деньги, и теперь целую неделю семье было не на что жить. Как бедняга преодолел это тяжкое испытание (и похмелье в придачу), остается для нас загадкой. Но все-таки он уцелел. Когда же вопли и крики утихли, муж и жена спокойно собрали всю еду, какая была в доме, и сложили ее на стол. Вот что там было: полбуханки хлеба, три-четыре картофелины, пара морковок и два обрезка свиной требухи (из этого хозяйка намеревалась готовить воскресный обед), полчашки молока, примерно унция сала, несколько маринованных луковиц в банке, которые так давно плавали в мутном маринаде, что съел бы их лишь самый отважный; пол-унции чая, плошка сахара и немного муки. Только тогда супруги впервые задали себе вопрос: как вышло, что в доме так мало еды, ведь мы же не бедняки и живем не впроголодь, и чем же теперь кормить детей? Почему у нас нечего есть? Ответ был очевиден. Как и большая часть местного населения, от рабочих до владельцев фабрик, они питались пирогами. Пироги сытные, недорогие и, что самое главное, горячие, ведь во многих домах нет даже печи. А пироги Рут Кент вдобавок были еще и восхитительно вкусны, поэтому в окрестностях магазина их потребляли значительно больше. Пироги. Вот чем они питались. Пирогами.

В тот же день Абрахам Торнтон вышел из дома, пробежал мимо «Полной чаши», даже не взглянув на нее, пересек улицу и направился к мясной лавке. Его пригласили на кухню, где работали Рут и Вильям. Нежданный гость маялся у двери и теребил свою шляпу, что придавало ему излишнюю, почти похоронную, серьезность. Ни Рут, ни Вильяма он особо не интересовал – те отвернулись и снова принялись за работу. Что-то было не так, и хотя Абрахам впервые очутился по другую сторону прилавка, он ощутил легкий дух новизны в кухне, и если бы не знакомая ему высокая женщина, которая месила тесто и хихикала всякий раз, когда упитанный коротышка жонглировал вишнями, Торнтон и вовсе подумал бы, что ошибся адресом.

Немного понаблюдав за их работой, Абрахам наконец пришел в себя. Запахи обрушились на него все разом: засахаренная цедра, корица, пряный мускатный орех и липкий изюм, замоченный в воде. Не надо быть гением, чтобы догадаться: здесь пекли торт. И судя по количеству миндаля и сушеных фруктов, а также по горам яичной скорлупы на столе, сочащейся каплями прозрачного белка, и нескольким скорлупкам на полу, торт получался знатный.

– Лови! – крикнул Вильям, бросив Абрахаму засахаренную вишню. Тот обеими руками сжимал шляпу, поэтому ягода отскочила от его груди, прокатилась по полям шляпы и ударилась об пол. Оба проводили ее взглядом. Рут прекратила месить тесто и оглянулась. «Что тут происходит?» Вильям покраснел, пробормотал какое-то невнятное оправдание и швырнул в Абрахама второй вишней. Тот по-прежнему стоял без движения.

Рут подняла палец в шутливом укоризненном жесте. Ее рука блестела от масла, которое большими тягучими комками падало обратно в таз. Неожиданный взмах привел к тому, что одна такая капля слетела с кончика пальца, завертелась в воздухе подобно кленовому семечку и с тихим всплеском приземлилась на лысину Вильяма. Тот на секунду замер, быстро переводя взгляд с Рут на потолок, точно сквозь собственный лоб мог рассмотреть оскорбительный кусок масла на сверкающей лысине. Как и подобает настоящему инженеру, он пытался вычислить, нарочно ли Рут это сделала. Та же, увидев его юркие глаза за работой, сразу поняла, о чем он думает, протянула руку – благодаря своему немалому росту всего лишь вытянула ее перед собой – и опустила ладонь прямо ему на макушку. Липкий контакт состоялся. Вильям, который до сих пор задыхался от смеха, набрал полную горсть вишен и метнул в нее. Несколько штук мягко ударили Рут по лицу, другие попали за шиворот (из-за жары она расстегнула воротник), а одна или две закатились в платье.

Последовала сцена, которую едва ли можно назвать проявлением нежных чувств. Абрахам вообще с трудом верил собственным глазам, потому как в ход пошло просто-таки невероятное количество масла и сушеных фруктов. Влюбленные, казалось, начисто забыли о постороннем, который неподвижно стоял в дверях, и только его челюсть мало-помалу опускалась все ниже, пока не приземлилась на галстук.

Противники добрались до входа на склад и только тогда вспомнили о Торнтоне. Они сконфуженно посмотрели на него. Бедный Абрахам залился краской и вперил глаза в пол, то и дело невольно поглядывая наверх. Рут сказала:

– Не подумай чего, мы делаем свадебный торт.

И, улучив момент, вытерла руку о лицо Вильяма, еще больше измазав его маслом.

– Церковь Святого Петра, – добавил тот и запустил пальцы в ее живот с такой силой, что Рут согнулась пополам, и оба вывалились из кухни на склад.