Живое море. В мире безмолвия - [4]

Мы были молоды и порой переступали границы здравого смысла. Однажды — это было в декабре, в Каркерэне — Тайе пришел на берег один и, оставив свою собаку Сойку сторожить одежду, стал нырять. Температура воды была около десяти градусов. Филипп погнался с острогой за большим морским окунем, но озяб и вынужден был прекратить преследование. Между тем он успел довольно далеко уйти от берега. Усталый, окоченевший, он через силу поплыл обратно. Наконец Филипп выбрался на камень и упал без сознания, обдуваемый пронзительным ветром. Жизнь его была на волоске, но тут пес, движимый каким-то чудесным инстинктом, прикрыл Филиппа собой и стал дышать ему в лицо. Тайе пришел в себя и с огромным трудом добрел до укрытия.

Исследуя физиологию подводного плавания, мы начали с действия холода. Вода лучше, чем воздух, проводит тепло, она обладает поразительной способностью поглощать калории. Тело пловца сильно охлаждается в море, что создает огромную нагрузку на его тепловые центры. Внутренняя температура должна во что бы то ни стало оставаться неизменной. Атакованный холодом организм осуществляет стратегическое отступление. Первой на произвол врага оставляется кожа, затем подкожные слои. Происходит сжатие поверхностных капилляров; отсюда гусиная кожа. Если холод продолжает наступление, организм уступает ему руки и ноги, лишь бы сохранить жизненные центры. Понижение внутренней температуры опасно для жизни.

Мы убедились, что тот, кто после купания кутается в мохнатую простынь, делает ошибку. Не сохраняя нисколько тепла, он лишь заставляет тепловые центры сжигать лишние калории для подогрева покровов тела. При этом происходят серьезные нервные реакции. К слову сказать, горячие напитки и алкоголь также не способны восстановить температуру наружных покровов. Если мы иногда после трудного погружения выпиваем глоток бренди, то скорее чтобы успокоиться, чем для того, чтобы согреться. Мы установили, что самый простой и лучший способ восстановить тепло — залезть в горячую ванну или стать между двумя кострами на берегу.

Часто смазывают кожу жиром, перед тем как купаться в холодной воде. Мы сделали любопытное открытие: жир не держится на коже. Вода смывает его, оставляя лишь тонкую пленку, которая не только не защищает пловца, но, наоборот, способствует потере тепла. Другое дело, если бы жир можно было впрыскивать под кожу, получая нечто вроде теплоизолирующего подкожного слоя кита.

В поисках защиты от холода я немало потрудился, изготовляя прорезиненные костюмы. В первом из них я сильно смахивал на Дон-Кихота. Следующий гидрокостюм можно было слегка надувать для лучшей теплоизоляции, но зато он обеспечивал равновесие только на одной какой-нибудь глубине, и я должен был все время следить за тем, чтобы он не увлек меня вниз и не вытолкнул наверх. Кроме того, воздух стремился собраться в ногах, и я повисал вниз головой. В конце концов нам удалось в 1946 году создать гидрокостюм, который сохранял постоянную форму; с тех пор мы применяем его для работы в холодной воде. Он надувается за счет воздуха, выдыхаемого ныряльщиком. Клапаны около головы, кистей и ступней выпускают лишний воздух наружу и обеспечивают стабильность на любой глубине и при любом положении тела. Путешественник Марсель Ишак убедился в достоинствах этого костюма, погружаясь в море во льдах Гренландии во время недавней полярной экспедиции Поля-Эмиля Виктора. Дюма придумал «демисезонный» костюм — легкую резиновую кофту, которая позволяет ныряльщику находиться в воде до двадцати минут, нисколько не сковывая его.

Успех ударил нам в голову. В самом деле — едва начав нырять, мы уже достигли тех же глубин, что ловцы жемчуга и собиратели губок, ныряющие с детских лет! Правда, в 1939 году у острова Джерба (Тунис) у меня на глазах шестидесятилетний араб, собиратель губок, за две с половиной минуты опустился без дыхательного аппарата на сто тридцать футов; я сам проверил глубину лотом.

Такие подвиги по плечу немногим. Чем глубже опускается ныряльщик, тем сильнее растущее давление сжимает его легкие. Человеческие легкие — это воздушные шары, заключенные в тонкую клетку, прутья которой прогибаются под давлением. На глубине ста футов объем воздуха в легких уменьшается до одной четверти первоначального. Еще глубже изгиб ребер достигает предела, грозя повреждениями и переломами.

Правда, обычная глубина, на которой работают собиратели губок, не превышает шестидесяти шести футов, при давлении до трех атмосфер, вызывающем сжатие грудной клетки до одной трети нормального объема. Мы натренировались опускаться на эту глубину без аппаратов за две минуты с помощью привешенного к поясу груза. Ниже двадцати пяти футов груз перевешивал подъемную силу грудной клетки и усиленно тянул ко дну; приходилось опасаться неприятных происшествий.

Ныряя без аппарата, Дюма применял особую технику. Он плавал, погрузив лицо в воду и дыша через трубку. Завидев внизу что-нибудь интересное, он осуществлял маневр, получивший название coup de reins, дословно — «толчок от бедер», в подражание китам. Это означает, что человек перегибается в пояснице, направляя голову и корпус вертикально вниз, затем сильным толчком выбрасывает ноги в воздух и устремляется отвесно в глубину. Такое скоростное погружение требует хорошо тренированных широких евстахиевых труб, ведь давление растет очень быстро.