Живое море. В мире безмолвия - [23]

Он был в полуобмороке. Едва я коснулся его, как Диди, охваченный безумным страхом за свою жизнь, со страшной силой ухватил меня за кисть и потянул к себе. Я вырвался, отступил назад и посветил на него фонариком. Сквозь стекло маски были видны судорожно вращающиеся выпученные глаза Дюма.

Мертвую тишину нарушало только мое прерывистое дыхание. Я сделал над собой усилие: думай, думай… Течения нет, Дюма не могло отнести в сторону от грузила. Наше счастье, не то мы оба пропали бы. Грузило должно быть где-то поблизости. Я настойчиво искал глазами ржавый слиток металла, который был для нас дороже золота. Вон он! Нет, она: тяжелая, твердая, спасительная чугунная чушка! А вот и канат, уходящий сквозь мрак туда, где теперь сосредоточились все наши надежды.

Отуманенный мозг Дюма перестал управлять челюстями, и мундштук выскочил у него изо рта. Диди глотнул воды и чуть было не захлебнулся, но каким-то чудом нащупал мундштук. Канат манил меня вверх. Но как я поплыву, волоча за собой Дюма? В наполненном водой гидрокостюме он весит не меньше двадцати пяти фунтов, а у меня совсем нет сил. И ведь не скажешь, чтобы нам пришлось особенно напрягаться. Однако Дюма беспомощен, а у меня в голове дурман. Да, странно действует на человека эта затопленная пещера…

Я решил лезть по канату и тащить за собой Диди. Перехватился руками раз, другой, третий — вдруг Фарг услужливо потравил канат: он понял рывки как сигнал! Вот незадача! Я делал нечеловеческие усилия, стараясь выиграть хоть один дюйм, а Фарг, чувствуя нетерпеливые рывки, продолжал травить канат. В конце концов я сообразил, что надо делать: тянуть канат, пока не кончится — уж конец-то Фарг не выпустит из рук! И я уныло принялся за работу.

Четыреста футов каната прошло через мои руки и легло кольцами на дне пещеры. Вдруг я почувствовал ладонью узел: Фарг нарастил канат, предполагая, что мы в эту секунду проходим последнюю подземную галерею Воклюза!..

Я отдернул руки от каната, словно это была змея. Остается только лезть по тоннелю, как альпинисты лезут. Фут за футом я карабкался вверх по выступам, останавливаясь каждый раз, когда начинал задыхаться и терять сознание от страшного напряжения. Чувствуя, что мои усилия приносят успех, я заставлял себя снова трогаться с места. Вот я привстал на цыпочках, стараясь получше ухватиться руками за очередной выступ, — вдруг пальцы сорвались, и бессильное тело Дюма потянуло меня вниз.

Потрясенный такой неудачей, я снова подумал о канате и только тут вспомнил: шесть рывков означают, что надо немедленно вытягивать нас наверх! Не сомневаясь, что смогу сосчитать до шести, я поймал канат и стал его дергать. Четыреста футов провисшего, петляющего на выступах каната! Фарг, неужели ты не чувствуешь, что здесь происходит? У меня больше нет сил. А тут еще Дюма…

Почему Дюма не может понять, какой обузой он стал для меня? Дюма, ты же все равно погибнешь. Если уже не погиб. Диди, у меня рука не поднимается, но ведь ты уже мертв, а не хочешь выпустить меня живым отсюда. Уйди с дороги, Диди. Я протянул руку за ножом: обрезать соединяющий нас канат.

Как ни затуманен был мой рассудок, что-то удержало меня, нож остался в ножнах. Диди, прежде чем обрезать канат, я еще раз попытаюсь связаться с Фаргом. Я взялся за канат и стал подавать сигналы бедствия, снова и снова. Диди, я делаю все, что может сделать человек. Я умираю вместе с тобой.

Фарг стоял на берегу водоема, совершенно сбитый с толку. Время, отведенное первой двойке на разведку, еще не вышло, но эти странные сигналы… Несколько минут назад мы вдруг затребовали огромное количество каната. Он послушно выполнил нашу просьбу и даже поспешил нарастить канат. «Не иначе они нашли там что-нибудь потрясающее», — подумал Фарг. Он уже предвкушал, как придет его черед нырять и ему откроются тайны глубин. Однако теперь канат безжизнен, его сильные, но чуткие руки не чувствуют никаких подергиваний. Фарг нахмурился и стал щупать канат, словно пульс.

И вот за четыреста футов до его пальцев дошли чуть заметные рывки, ослабленные трением о камень. Фарг замер и пробормотал не то себе, не то собравшимся у грота зрителям:

— Чем я рискую? В худшем случае обругают…

И он с каменным лицом принялся вытягивать чугунную чушку.

Я почувствовал, как натянулся канат, и ухватился за него, отпустив рукоятку ножа. Мы быстро поднимались; баллоны Дюма мелодично постукивали о скалу. В ста футах надо мной возник тускло светящийся зеленый треугольник — треугольник надежды! Меньше чем за минуту Фарг вытащил нас в верхний водоем и прыгнул в воду за бесчувственным Дюма. Тайе и Пинар подбежали ко мне. Напрягая последние силы, чтобы не утратить власть над собой и не упасть в обморок, я заставил себя выйти на берег. Дюма лежал ничком, его рвало. Друзья сняли с нас гидрокостюмы, и я стал греться у большого бензинового факела. Фарг и врач наклонились над Дюма. Пять минут спустя Диди был на ногах и стоял рядом со мной у огня. Я протянул ему бутылку с бренди. Он сделал добрый глоток и сказал:

— Я пойду еще раз.

Я спросил, где Симона.

Мне ответил мэр:

— Как только перестали подниматься пузырьки воздуха, ваша жена убежала вниз. Сказала, что ее нервы не выдерживают.