Живое божество - [26]

Более того, один из кучеров был дварфом, а другой етуном, но оба выглядели импами. Двое гвардейцев, ехавшие рядом с экипажем, оказались настоящими импами, но и на них была магическая личина. Должно быть, все четверо – волшебники, вступившие в Сговор. Не исключено даже, что дварф – сам Зиниксо.

Ампили, шатаясь, побрел прочь. Теперь он видел обман. И все из-за Олибино. Чародей сдернул с его глаз волшебную завесу и приказал правдиво описать все, что лорд увидит.

Прекрасно! Теперь Ампили видит события в их истинном свете. Но если император пригласит его на обед или на прием – такое иногда случается, а теперь станет повторяться еще чаще, раз срок официального траура прошел, – Ампили будет видеть, что за образом Шанди скрывается Эмторо. Сможет ли лорд утаить свои чувства? Поблизости всегда будут волшебники, которые заметят колдовство.

Возможно, Ампили встретит Зиниксо, когда тот будет невидимым для остальных. Он же выдаст себя с головой своей реакцией.

Большую часть жизни лорд Ампили провел при дворе и прекрасно научился скрывать свои подлинные чувства. Но выйдет ли из Ампили хороший актер? Да или нет? Если нет, то ему не продержаться долго. Так да или нет?

4

Неугомонный океан затих. Чуть заметно дул ветер.

«Дочь моря» легла в дрейф, чуть покачиваясь на волнах. Даже скрип досок был почти не слышен. Низко висящая в небе ущербная серебристая луна отражалась в море. Маленький фонарь бросал оранжевый свет на страницы молитвенника. Священник читал заупокойную молитву. Притихшие матросы слушали, не проронив ни звука. Капитан Ко-ну уже не стыдился слез, зная, что в темноте их никто не увидит.

Священник закрыл молитвенник и погасил фонарь.

– В этот момент мы обычно произносим надгробную хвалу покойному, – заговорил он медленно и отчетливо, чтобы матросам не мешал его акцент. – Но, полагаю, мне нет нужды говорить вам о вашем усопшем товарище. Даже я, знавший юношу лишь несколько часов, был тронут его добродетелью. Я видел, как этот почти еще мальчик терпел боль с мужеством, не свойственным столь юному возрасту. Слышал, как он, нимало не колеблясь, простил своего убийцу, признав, что в его поступке не было греха.

Кто-то начал всхлипывать.

– Говорю вам, что Добро стало сильнее, благодаря жизни этого юноши. Уверен, что Богам не придется долго решать дальнейшую судьбу Во-пу-Эла. Он отправляется на последний суд, перед которым нам всем суждено предстать, когда пробьет наш час. Наш долг – грешить как можно меньше и всемерно способствовать укреплению Добра, взяв за образец жизнь Во-пу-Эла.

Волны тихо ударялись о борт корабля. Священник старался говорить как можно мягче. Джи-эл ударил по струнам ситара, и матросы запели прощальную песнь. Ко-ну вытер глаза, чтобы видеть, как его старшие сыновья взяли носилки, на которых покоился их облаченный в саван младший брат, и подошли к лееру.

– Прощай, брат, – громко сказал Акопуло, завершая обряд похорон. – Боги ждут тебя, а мы последуем за тобой, когда наступит наш срок. Мо-пу и По-пу наклонили носилки. Матросы запели громче, заглушив плеск воды. Во-пу, еще одна жертва древнего проклятия, отправился в последний путь.

Мгновение братья стояли, опустив головы, затем Мо-пу опустил носилки на палубу.

Священник подошел к братьям и положил руки им на плечи. Его слова заглушало пение, но капитан был уверен, что священник умело утешает братьев.

Отец Акопуло оказался превосходным священником. Как и все импы, он страдал морской болезнью, но несмотря на это, исполнил свой долг – провел много часов с умирающим юношей и с его терзаемым угрызениями совести братом-убийцей. Акопуло значительно облегчил последние минуты Во-пу и уже успел снять большую часть вины с совести По-пу. Семья не потеряет второго сына.

А как трогательно он провел заупокойную службу!

Капитану просто повезло, что он нашел Акопуло. Боги были милостивы.

Весь мир – театр:

Весь мир – театр,

В нем женщины, мужчины – все актеры.

У них свои есть выходы, уходы,

И каждый не одну играет роль.

В. Шекспир. Как вам это понравится

Глава 4 Невозможная преданность

1

На Квобль опускались сумерки. Одинокая ворона летела высоко над рекой Брандрик, возвращаясь в свое гнездо в Тхаме. Тхайла и Кейди, стоявшие на западном берегу реки, взялись за руки. Мгновение – и девушки исчезли.

Время остановилось для Тхайлы, когда волшебница очутилась на территории, охраняемой магическим заклятием. Собравшись с силами, чтобы преодолеть защитный барьер, она лицом к лицу столкнулась со знакомым архонтом Реймом. Тхайла сердито взглянула на него, готовясь силой убрать с дороги, но архонт оказался настроен весьма дружелюбно.

– Добро пожаловать домой, Тхайла, – улыбаясь, мягко сказал он.

В его искренности сомневаться не приходилось, так как в магическом пространстве волшебники не могут скрыть друг от друга ни подлинную внешность, ни истинные эмоции. Тхайла, которая лишь недавно стала волшебницей и еще не привыкла к свободному проявлению чувств, смутилась, вспомнив, что во время последней встречи с Реймом дала ему пощечину.

– Спасибо, – тихо произнесла она и, желая скрыть замешательство, повернулась к застывшей в оцепенении Кейди.