Живи рискуя. Обыкновенное просветление для необыкновенного времени - [29]

– Вы все во мне перевернули. Возможно, это правда: я просто пытаюсь убежать от себя, от своих ран, от своей боли.

Так что все эти люди, пытающиеся спасти человечество, прежде всего эгоисты. Они мнят себя спасителями. Кроме того, они больны и пытаются забыть о своей болезни. И, наконец, от их деятельности людям только хуже, потому что, будучи больными и слепыми, эти мнимые спасители пытаются вести за собой других. А когда людей ведет слепой, без сомнения, рано или поздно они все вместе упадут в колодец.

Нет, я не собираюсь никого спасать. На самом деле, спасать никого и не нужно. Каждый человек и так в полном порядке. Каждый таков, каким он сам решил быть. Кто я такой, чтобы его тревожить? Единственное, что я могу сделать, – это рассказать о себе, о том, что было со мной. Я могу рассказать о своей жизни, и возможно, это даст кому-то прозрение, укажет кому-то путь. Возможно, для кого-то откроется какая-то дверь. Но я ничего не делаю, я просто делюсь своим опытом.

Это не служение. Я получаю удовольствие, поэтому нельзя назвать это служением. Запомните это. У того, кто служит человечеству, очень серьезный, даже угрюмый вид – ведь он делает такую важную работу. Он будто несет на своих плечах Гималаи или целый мир. А я ничего не несу: на моих плечах нет ни целого мира, ни чужого бремени, и никакой серьезной работы я не делаю.

Я просто получаю удовольствие, рассказывая вам о своем опыте. Делиться им – это само по себе радость.

Мир пребывает в грусти и печали. Сердца людей полны страданий. Но тебе не стоит об этом грустить по той простой причине, что, загрустив, ты присоединишься к ним, ты умножишь грусть. Это не поможет. Это как если бы люди были больны, и ты, увидев это, тоже бы заболел. Твоя болезнь не поможет им выздороветь, тем самым ты только умножишь болезнь.

Сострадать их грусти не значит грустить самому. Это значит искать причины, по которым возникли их страдания и несчастья, и помогать людям от них избавиться. При этом сам ты должен быть таким радостным, каким только можешь, потому что им поможет твоя радость, а не грусть. Ты должен быть веселым. Пусть они знают, что в этом грустном мире возможно веселье. Они потеряли всякую надежду, ведь куда ни глянь – всюду только грусть. Они приняли как данность, что грусть – в природе вещей и ничего поделать нельзя, приходится страдать.

А религиозные учителя, утешая, обманывают их, внушают ханжеские идеи. Они уже много веков держат людей в состоянии страдания, убедив их, что страдания – это часть жизни. Более того, они придали грусти и страданиям некий духовный статус. Они говорят: «Блаженны нищие». То есть люди не только поверили, что грусть – это часть жизни и с этим ничего не поделаешь, но и стали получать от этого удовольствие. Им стало казаться, что в этом есть что-то духовное, что это испытание, которое посылает им Бог.

Богатые не войдут в Царство Божье, там будут только бедные, несчастные – и их примут с распростертыми объятиями. Все, что нужно, – это не беспокоиться о своих несчастьях, считать, что это замаскированное благо. И, веками повторяя такие вещи, ты отравляешь умы людей. Но людям кажется, что они не одиноки в своей грусти – ведь все вокруг грустят. И им даже страшно быть веселыми в этой огромной толпе грустных людей.

Так что ты не поможешь людям, если, увидев их грустными, сам загрустишь. Это только сильнее убедит их в том, что радости на Земле не существует, что радость – это из другого мира, а удел людей на Земле – страдания. Так что просто подавай пример обратного: «Если я могу радоваться, веселиться, то весь ваш покров из глупых теорий не имеет к жизни никакого отношения».

Сон и пробуждение

Маленький мальчик играл в кубики, и тут в комнату вошел отец.

– Тихо, папа, я строю церковь.

Отец, решив проверить религиозные познания сына, спросил:

– А почему в церкви нужно соблюдать тишину?

– Потому что люди спят.

Люди спят. Это – не обычный сон, это сон метафизический. Даже когда тебе кажется, что ты бодрствуешь, ты пребываешь во сне. С открытыми глазами, идя по дороге, работая в офисе, ты остаешься спящим. Ты спишь не только в церкви, ты спишь везде. Ты просто спишь.

Этот метафизический сон необходимо прервать, полностью отбросить. Человек должен стать пламенем осознанности. Только тогда жизнь начинает приобретать смысл, только тогда она становится значимой, перестает быть повседневной, обычной, скучной рутиной. Если в жизни есть поэзия, то в сердце расцветают тысяча и один лотос. Тогда есть Бог.

Бог – это не теория, не точка зрения. Это переживание значимости жизни. И эту значимость можно ощутить, только когда ты не спишь. Как можно ощущать значимость жизни во сне? Жизнь имеет значимость, колоссальную значимость. Ценен каждый ее миг. Но ты спишь. Только пробужденные глаза могут увидеть эту значимость, прожить ее.

Буквально на днях мне задали вопрос. Один человек спросил: «Ошо, ты все время говоришь нам праздновать жизнь. Но что же в ней праздновать?» Понимаю, вопрос уместен. Кажется, что праздновать нечего. «Что же в ней праздновать?» Такой вопрос мог бы задать и ты, и любой человек.