Живи, ирбис! - [57]

Зал внизу, под сценой, пестрит от множества ребячьих голов. Рукавичкина омывают теплые волны запахов. Из открытого окна потягивает бензиновой гарью и тонким ароматом яблок. От кадки с пальмой доносится возбуждающий дух сырой земли и зеленых листьев.

Мария Егоровна только что рассказывала детворе, чем питаются медведи в лесу и что дают Рукавичкину в зоопарке.

— Но самым излюбленным лакомством медведей, конечно, остается мед, — утверждает Мария Егоровна. — Ведь и само название «медведь» происходит от слов — «мед ведает», то есть знает, где искать мед. Ты же любишь мед, Мишенька? — спрашивает она в самое ухо Рукавичкина.

Зазевавшийся Мишка вздрагивает, потом сладко облизывается и гладит себя лапой по животу, за что получает еще одну медовую конфетку. В зале веселый смех.

Еще много узнали ребята в этот час: почему медведи на всю долгую зиму укладываются спать, почему медвежата рождаются совсем крошечными — не больше рукавички. Мишке уже наскучила лекция. Он протяжно зевает, от нечего делать царапает когтями стол. Но вот на сцене (наконец-то!) появляется двухколесный самокат на резиновом ходу. Рукавичкин проворно спрыгивает на пол, кладет передние лапы на руль и уносится прочь, лихо отталкиваясь задней ногой.

На стол взгромождается барсучиха Соня, Мишку же в соседней комнате пристегивают цепочкой к отопительной батарее. Если вас ни разу не сажали на цепь, вы никогда не поймете, до чего это скучно и тоскливо — топтаться на одном месте. Два шага туда — два обратно. И опять: два — туда, два — обратно.

Львенок Самум — счастливчик: его привязали за ножку шкафа, где хранят артисты свое имущество. Непоседа изловчился открыть лапой дверцу, сграбастал лохматый парик и, урча, как настоящий хищник, принялся кусать его и мусолить. Мишка взревел от зависти и отчаянно заметался на цепи. Поводок вдруг отстегнулся от ошейника, звякнул на пол… Ура! Свободен!

На радостях Мишка помог львенку растерзать парик, развеял по углам клочья волос. Заодно уложил на обе лопатки самого львенка, загнал под стол зайца Барабанщика. Но и этого шалуну показалось мало. Он еще попробовал дотянуться до попугая, клетка которого возвышалась на шкафу.

— Здравствуй, дорогой! — пробормотал вздремнувший было Щелкунчик.

Вместо ответа Мишка слегка тряхнул шкаф. Что тут было! Попка заметался по жердочке и заверещал так отчаянно, будто из него выщипывают розовые перья. Перепуганный медвежонок юркнул через приоткрытую дверь на сцену и затаился в темном углу. Рядом, за тяжелой портьерой, приглушенно журчали мальчишеские голоса.

— Навезли тут звериный детсад! — пренебрежительно фыркнул один. — Львенок с собаку. Цыкни на него — он и лапки кверху! Смотреть не на что! А медвежонок… Ты заметил, Витька? Тюфяк! На дикого зверя ни с какого бока не похож. Да, я на такого сяду верхом и поеду, куда надо. Хотя бы за мороженым.

Рукавичкин слегка попятился. Придавленная лапой ткань пружинисто натянулась, вверху со звоном оборвалась проволока. Портьера мягкой грудой свалилась к ногам. Теперь Мишка, если б пожелал, мог лизнуть хвастунишку прямо в нос. Глаза у паренька округлились и стали похожи на пуговицы, а веснушки на побелевшем лице будто почернели. Паренек зычно икнул, сморщился, словно на него плеснули холодной водой, и с криком «Атас!» кинулся наутек.

Рукавичкин тоже струхнул. В лесу испуганные медвежата спасаются на деревьях. Здесь же Мишка проворно полез вверх по какой-то тонкой зыблющейся стойке. Едва ему удалось закрепиться на узенькой балке, с которой свисала декорация, внизу, на сцене, появилась сутулая уборщица в сером халате.

— Их, сорванцов, учут, зверей им кажут, а они хулиганют! — ворчала она, заглядывая во все уголки. — Повадились на сцене прятаться, бесенята!

Лекция кончилась, в зале защелкали сиденья откидных кресел. А вскоре начался жуткий переполох. Обнаружилось, что от Мишки осталась одна цепочка. Зоя, помощница Марии Егоровны, бросилась во двор: не бродит ли отвязавшийся проказник возле автобуса.

— Медведя ищете, да? — вывернулся навстречу вихрастый паренек с ржавчиной веснушек на носу. — Крепче привязывать надо было, вот что! Он нас с Витькой до самого дома гнал. Всю дорогу рычанье за спиной… А, если б настиг? Ведь от нас бы только мокренько осталось!

— Куда он побежал? В какую сторону? — простонала Зоя, хватаясь за голову.

— Сюда вот! — неопределенно махнул рукой вихрастый.

— Не иначе, домой тронулся, в зоопарк! — заключил шофер. — Погружайте, Зоечка, быстрей свой зверинец, да поедем. Может, еще по дороге нагоним косолапого.

Не успел еще автобус выехать со двора, Мишка облапил край декорации и благополучно спустился на сцену. Повсюду еще стойко держался звериный запах, но своих четвероногих приятелей Рукавичкин нигде не обнаружил. Исчезли и Зоя с Марией Егоровной. Встревоженный медвежонок выглянул из-под занавеса в зал, разлинованный желтыми рядами кресел. Здесь тоже было пустынно и тихо, только от дальних дверей шла к сцене уборщица с ведром. Мишка обрадовался и ей. Перемахнул через рампу и галопом, скользя на гладком паркете, устремился навстречу женщине. Но (попробуй понять этих людей!) уборщица зачем-то бросила ведро и вприпрыжку побежала к выходу. Под ноги Рукавичкину, застилая паром кресла, покатился горячий ручей.