Живая защита - [53]

«Не все ли равно, как там у Зимарина!» — уже с обидой думал Тузенков. Получалось, что он отсевок какой-то, неполноценный.

— Ну вот, так и получилось, что нашли компромиссное решение. Назначили тебя. Я не возражал.

На душе Тузенкова сразу отлегло.

— Большое спасибо, Андрей Петрович!

— Вот тебе и спасибо… Значит, насчет акта приемки дистанции и сдачи. Бухгалтер сочиняет, он знает, как это делается. Потом подпишем. Теперь — о кадрах. Никому никакого послабления. Какой порядок я завел, такой и поддерживай. Иначе ты под пятой будешь, а не они у тебя. С Барумовым постарайся найти общий язык. Он может стать хорошим помощником, опорой. Только с умом надо подойти к нему.

— Понял вас, Андрей Петрович.

— О Тамочкине…

— Этого знаю.

— Вот и хорошо. Теперь — о Зимарине. Твой заместитель.

— Я уже раскусил его.

— Вот-вот, но раскусить мало. Человек знающий, в меру исполнительный. Но — обижен всем и вся. Это постоянно держи в виду. Обида его тоже предел имеет. Представляешь, что он будет чувствовать, когда объявим приказ о твоем назначении? Опять обошли!

— В его положение можно войти, Андрей Петрович.

— Дурачок ты. Если входить в положение каждого, то ни одного работника не снять с должности, не влепить строгача.

— Я понимаю вас, Андрей Петрович…

В конце рабочего дня в производственном отделе собрались все конторские. Большинство стояли у двери — не хватило стульев, а тащить из других комнат из-за пяти минут не хотелось. Дементьев понимал, что конторские пронюхали, шила в мешке не утаишь. Однако порядок требовал официальности.

— Приказом начальника дороги, — начал Андрей Петрович в мертвой тишине, — вашим руководителем, точнее, начальником Кузнищев-с-ской дис-с-станции защитных лес-с-сонасаждений назначен товарищ Тузенков. — Посмотрел на лица. Слушают. Ни радости, ни разочарования.

— А куда же вы? — масленым голосом спросила Лидия Александровна.

В курсе дела, а спрашивает: «Молодец! Пусть и другие знают», — подумал Андрей Петрович. Заулыбался. Приятно вспомнить лишний раз, дело такое, что не скоро привыкнешь.

— Я назначен на по-с-ст НЗ.

— Очень рады. Поздравляем! — рассыпалась Лидия Александровна. Лицо ее плавилось от удовольствия говорить с заместителем начальника дороги.

— Спасибо. Я тщательно проанализировал с-свою работу здесь. Ос-с-стался доволен. Коллектив здоровый, работо-с-спо-с-собный. Большое спасибо за ту поддержку, за внимание, которое по-с-стоянно видел на протяжении вс-сего времени.

Раздались хлипкие аплодисменты. Старательно хлопали Тузенков и Лидия Александровна. Дементьеву чихать на постные рожи Зимарина и всех остальных. Сделал что положено. Никто не упрекнет. А теперь, как говорится, оставайся лавка с товаром.

Он подошел к Зимарину, подал руку. Не отвернется же! А если откажется пожать на прощанье, то вряд ли ему будет лучше потом. Зимарин расцепил за спиной руки, коротко взглянул на Дементьева. «Ладно» — было написано на его лице. Потом Дементьев остановился перед Лидией Александровной, подходил к каждому и говорил благодарственные слова. Только Наталья Ивановна покачала головой, глядя на церемонию.

— Я тут не нужна, — проговорила она и вышла в коридор.

На перроне прощались трогательно. Владимир Анатольевич втащил чемоданы в вагон, Лидия Александровна из-за пазухи достала букетик голубых комнатных фиалок, завернутых в служебный бланк дистанции. Андрей Петрович был польщен. Он тут же отнес цветы в купе, чтобы не замерзли, вернулся на перрон. Уже горел зеленый. До отхода поезда провожающие торопились высказать слова о постоянной верности Дементьеву, о его заслугах в укреплении дистанции и даже о том, что неизвестно, как теперь пойдут дела.

— Молодой, энергичный, справишься, — говорил Андрей Петрович и хлопал по плечу Тузенкова.

Поезд тронулся. Дементьев вошел в купе, помахал рукой идущим рядом с окном. Черным провалом кончился освещенный перрон. Темнота навалилась на поезд, резко застучали колеса на последних выходных стрелках. Андрей Петрович покрутил никелированную ручку, опустил стекло. Ветер морозным потоком ударил в лицо, затрепетал в шелковой занавеске. Не взглянув в сверток, Дементьев сдавил его, мягкий влажный комочек с красными буквами служебного бланка резко швырнул навстречу ветру, Раиса Петровна придет встречать. Если увидит в купе хоть лепесточек фиалки, то нескоро заговорит с мужем нормальным голосом…

С вокзала Владимир Анатольевич вернулся в контору. Наталья Ивановна гремела стульями, наводя порядок в производственном отделе. Обрадовалась, увидев Тузенкова.

— Мо-олодой человек, скоро Новый год…

— Знаю, — ответил он, открывая кабинет.

— Напиши-ка открыточки. — Достала из кармана газетный сверток, зашуршала, развертывая.

— Для вас я не молодой человек, а начальник дистанции, — объявил Тузенков.

Наталья Ивановна заморгала часто-часто.

— Я слыхала про это…

Потом заторопилась, опять зашуршала свертком, всовывая в карман.

Наконец остался один. В собственном кабинете. Включил свет, задернул на окне занавеску. Радостный и счастливый, провел ладонью по запыленному стеклу на письменном столе, сел, откинувшись на спинку жесткого деревянного стула. В полной неподвижности прошло несколько минут. Закрыл глаза.