Живая смерть - [14]

Оказалось, что исполинская паучиха Ванда воспользовалась открытой дверью. Она начала медленно и настороженно обходить помещение.

Слышать позвякивание её суставчатых лап при движении было настоящей пыткой для Жоакима. Делая большой крюк, дабы случаем не натолкнуться на страшилище, он выскользнул из лаборатории и закрылся в своей комнате.

Биолог попытался немного соснуть — безуспешно. Несколько часов он слонялся из угла в угол. Время от времени рал книгу, читал пару страниц, но в голову беспрестанно лезли посторонние мысли. Все кончалось тем, что он швырял её на постель.

Наконец тяжесть одиночества стала настолько невыносимой, что ученый вновь приоткрыл дверь лаборатории. Поискав глазами Ванду, он совсем было подумал, что та убралась восвояси. Но вскоре обнаружил её на столе: полуприсев перед одной из колб, та тянула плазму, медленно поигрывая в воздухе своими щупальцами, напоминая безобразную ведьму, выписывающую каббалистические знаки, чтобы вызвать в сей мир уж и не знаю какую гадость.

Жоаким с отвращением прикрыл дверь.

С наступлением ночи за ним явился Уго. Марта желала его видеть.

* * *

Она стояла, гордо выпрямившись перед камином, в котором весело потрескивали дрова.

Не было уже той молоденькой студенточки, которую Жоаким знал в течение нескольких месяцев. Вместо белоснежного халата — темное с блестками платье до пола. В агатовых глазах — огонек триумфа. Она взглянула биологу в лицо и просто сказала:

— Спасибо, Жоаким.

Засмущавшись, тот прокашлялся.

— Она… э-э-э… с ними всё в порядке?

Она молча наклонила голову. Затем заявила:

— Я бы хотела, чтобы вы на какое-то время задержались в замке. Возможно, вы мне ещё понадобитесь. После чего вы вольны поступать по вашему усмотрению.

В эту минуту Жоаким вдруг осознал, что в последние часы он подсознательно опасался, как бы его теперь бесцеремонно не выставили вон. Он понял это по внезапно всколыхнувшей его уже далеко не молодое сердце волне радости при этих словах Марты. Да, ему следовало чистосердечно признаться самому себе, что он вовсе не испытывал более никакого желания уезжать из замка.

Вторая часть

1

В течение последующих долгих недель Жоаким пытался продолжить свои научные исследования. Но из этого ничего толком не вышло: работал он спустя рукава, бесцельно и хаотично, разбрасывался.

Его выбивало из колеи полнейшее одиночество. Случалось, что он неделями не виделся с Мартой. На глаза попадался только Уго, регулярно приносивший в установленные часы пищу. Он не раз пытался заговорить с ним, но человек без ушей оказался крайне скупым на ответные жесты.

Снаружи тем временем наступила зима, окутав все вокруг белым саваном и разукрасив инеем окна. Бесконечно тянувшимися послеобеденными часами Жоаким задумчиво разглядывал лениво падавшие хлопья снега. Опустошенный в душе, он впал в очевидную праздность, с отвращением отворачивался от любых книг. Он явно перенапряг свой мозг в ходе столь блистательно завершившегося эксперимента.

Он мало что знал о судьбе близнецов. Марта не очень-то распространялась на эту тему.

— Как они поживают?

— Превосходно.

— А похожи ли они на Лизу?

— Они и «есть» Лиза.

И всякий раз Жоаким останавливался перед мучительным последним вопросом, не решаясь его задать: «Могу ли я их увидеть?» В известной мере он считал, что по отношению к нему допущена несправедливость и ожидал, что ему все же предложат нанести этот столь желанный визит.

Однажды Марта стремительно вошла в его апартаменты. На заметно побледневшем лице выделялись несколько сверх меры распахнутые глаза, как если бы она была чем-то напугана. Хозяйка замка бросила только одно слово:

— Пойдемте!

Жоаким тотчас же понял: что-то не ладилось. Он молча последовал за ней. По пути он воспользовался громоздкими зеркалами коридоров, чтобы исподтишка понаблюдать за Мартой, четко уловив, что та нервно покусывала накрашенные губы.

Миновав тяжелую дверь, они пересекли уже знакомую ученому внушительную гостиную.

В следующем помещении Жоаким увидел орг. Узнал его сразу, хотя никогда до этого не видел. Но было совершенно ясно, что фантастические голоса, вызывавшие у него по ночам причудливые видения, могли исходить только из подобного нагромождения голосистых свистков и гигантских флейт.

Но он не успел подивиться этому чуду. Марта уже увлекла его в анфиладу более скромных по размеру салонов, увешанных гобеленами и заставленных старинной мебелью. Наконец они вошли в комнату, где были выстроены в ряд семь колыбелек.

В первую минуту у ученого создалось впечатление, что они отдекорированы вяло колыхавшимися на сквозняке ленточками. Однако, приблизившись, он ошеломленно застыл на месте с разинутым ртом.

Ленточки оказались из плоти. Каждая девочка высовывала из кроватки ручонки, деформируя их в извивавшиеся змеями вытянутые жгуты. Заканчивались они розовыми растопыренными, непрерывно дергавшимися кулачками, смахивавшими на морских звезд, и пытавшимися по обе стороны ухватиться за кисти других близняшек. Тем самым они, похоже, стремились образовать неразрывную цепь.

Жоаким взглянул на Марту. Но та и сама уже уставилась на него в немом вопросе. В её глазах читалась страстная мольба и настоятельное желание получить от него успокаивающее объяснение феномену, что не могло не взволновать ученого до глубины души. В нем вспыхнуло неодолимое стремление по-отцовски утешить её, прижав, как дочь, к груди. Но с Мартой не отделаться невнятным комментарием. Она жаждала понять суть проблемы.