Живая память - [3]

В огород на ОП шумно влетела хозяйка усадьбы, показывая на дом, нелестно отзываясь о нашем нелегком деле. Стекол в окнах дома не было. Мы увидели первый результат своей стрельбы, дополняющий огорчения с сошниками.

Из огорода ОП пришлось убрать. А заботу об остеклении окон взял на себя старшина батареи.

На новом месте кто-то положил под сошники длинные поленья. Площадь опоры увеличилась, орудия не стали срываться при выстрелах. Такая догадка исправно служила огневикам и потом. Это был первый практический урок.

Новая ОП не удовлетворяла комбата, находившегося с пехотой. Длинный сарай, крытый соломой, служивший колхозникам складом для необмолоченного жита, стоял впереди и ограничивал возможности батареи.

Мы решили поставить орудия в дверные проемы пустующего сарая, отчего ближние цели оказались в зоне нашего воздействия.

В эти дни батарея стреляла много. Снег перед орудиями подтаял, почернел от порохового дыма и пыли, делая приметной ОП с воздуха. Мы смутно предполагали, что будем обнаружены, но как это произойдет - не знали.

Днем 9 марта на ОП заканчивался обед, когда мы услышали предупреждение:

- Воздух!

Немецкий самолет-разведчик, за выразительную форму фюзеляжа прозванный костылем, появился с левого фланга и, подвывая мотором, шел на нас. Раздались две-три пулеметные очереди. На соломенной крыше сарая высветились оранжевые строчки.

- Поджег, падла! Бил зажигательными...

- Выкатить орудия! Вынести снаряды! Живо! Пока сводили станины, хватались за колеса, крыша занялась вовсю. Начался пожар. Первое, второе и третье орудия выкатили. Последнее, четвертое, колесами заскакивало в колдобины, станины болтались из стороны в сторону, увлекая прилепившихся к ним людей. Попадая в глаза и легкие, мешал дым. Еще усилие - и орудие у дверей с тыльной стороны. А дальше - глубокий и рыхлый снег. Пушка увязла в нем. Огонь пробегал по наружной стене. Люди отмахивались от падающих искр, как от шмелей. Пламя гнало их прочь.

- "Передки"! Почему здесь оказались "передки"?

Зарядный ящик со снарядами, или "передки", заложенный сверху маскировочной сетью, вещевыми мешками солдат и ненужными пока касками, оказался рядом с пожарищем. Подхватив за дышло и за колеса, "передки" откатили. На них тлело, а затем воспламенилось солдатское барахло.

Солдаты отскочили в сторону: горящий зарядный ящик - штука опасная, снаряды могут взорваться.

Взрыв угрожал всем, кто здесь находился. И если это произойдет, то виноват буду я, старший на батарее. Послать кого-то на риск я не решился людей знал еще плохо. Тут нужен доброволец немедленно, не мешкая, пока не поздно...

- Э, была не была! - к горящему "передку" бросился сам и руками начал срывать манатки. Обгоревшая путаница хлопчатобумажной сети и лямок вещевых мешков легко обрывалась и затухала уже в снегу. Заскользили язычки пламени по крашеным стенкам ящика. Вынимаю лоток - теплый - не горячий еще, а теплый - и бросаю в снег. Потом второй, третий, четвертый, восьмой. Все!

- Тушите ящик!

Снегом забросали дымящиеся стенки ящика, отнесли в сторону лотки со снарядами.

А сарай разгорался все ярче. Ненасытный огонь охватил всю стену, бесновался гудящим пламенем, бросался на ствол стоящего рядом орудия, меняя его окраску, потемневшую от горячих прикосновений. Могла закипеть жидкость в противооткатных приспособлениях, порвать цилиндры, найти выход наружу...

Внутри сарая щелкали оброненные винтовочные патроны.

Сарай сгорел.

* * *

В санчасть я пришел не в лучшем виде.

Овчинный полушубок, размочаленный в снегу и поджаренный затем у огня, стянуло так, что площадь его уменьшилась, наверное, раза в полтора. Верх шапки прогорел, на макушке сгорели волосы. Меховые рукавицы свело огнем, на запястье правой руки вскочил большой волдырь. Лицо обожжено, брови сгорели.

- Подпалили тебя, как поросенка, - оценивал первого пациента медфельдшер, стягивая с меня перекошенный полушубок, пришедший в негодность.

Мне оказали медицинскую помощь, заменили пострадавшие вещи.

Материальную часть мы спасли, кроме одного орудия, которое потом побывало в мастерских. Вскоре оно вернулось к нам. Не допустили взрыва ни одного снаряда. Люди остались целыми, лошади находились в стороне от пожара... Наши действия посчитали правильными, даже отважными, но... Какой черт сунул нас в сарай? В ловушку и пекло?

Бои в эти дни были безуспешными. Один из полков пятый день атаковал Куколки, деревеньку домов на тридцать, удаленную от Сухиничей на 15-20 километров. Это был опорный пункт с дзотами, укрепленными намороженным перед амбразурами льдом, со скрытыми ходами сообщения. Деревня чуть возвышалась над прилегающим снежным полем, с которого поднимались наши. Позади деревни темнела полоска леса.

После огневого налета пехота поднималась в атаку двумя стрелковыми батальонами, шла и падала, встреченная кинжальным огнем пулеметов. Наши залегали, а фрицы открыто переходили от одной огневой точки к другой и продолжали вести огонь. Наши зарывались в снег, прикрываясь телами убитых товарищей. Атака захлебывалась. Глубокий снег становился местом ночлега. Раненых эвакуировали.